Восстание - Айя Сафина

Я рассказала все, что узнавала от Свена каждые два дня, когда он возвращался в гостиницу с пустыми коробками, чтобы снова забить их едой.

Кейн смотрел на меня, не моргая. Наверное, пытался уличить меня во лжи, но мне резона нет шутить о наших героях, которые день и ночь, не покладая рук, трудятся во благо человечества. Это, конечно, сильно сказано, потому что фактически они там большую могилу копают, но отдаленная причина кроется именно в том, что они доверяют плану Кейна по спасению людских заблудших душ. Вот смеху-то будет, если все эти усилия окажутся напрасными!

– И на каком они этапе? – наконец спросил Кейн.

– Не знаю. Я там не бываю. Лови Свена послезавтра вечером.

Я взяла чашку с кофе, ноутбук подмышку и пошла прочь, пока у Кейна не созрел еще какой-нибудь вопрос.

Когда я уходила, то заметила странную улыбку на его лице. Было в ней и замешательство и удивление, но и какое-то шокированное удовлетворение, будто он едва верил в то, что сейчас происходило. Сорок лет монотонного ковыряния в пробирках наконец закончились, и теперь теория Кейна начала претворяться в жизнь. Как такому не радоваться?

31 декабря 2071 года. 12:00

Томас

Прошла целая неделя с первого удара лопаты. Мы продвинулись ровно наполовину. Черт возьми, как же мы воняем! Здесь негде принимать душ, Свен привозит нам сменную одежду, но это мало помогает. Мы быстро потеем, я уже чешусь везде, и этот внутренний дискомфорт начинает раздражать.

Мы стараемся не впадать в отчаяние, но все же иногда ловим взгляды друг друга, полные немого вопроса «Это точно сработает?». Понятия не имею! Мы каждый день с Ульрихом, Фабио и Мишей заново пересчитываем одни и те же формулы, но все равно не можем избавиться от навязчивого ощущения, что что-то где-то не так, что-то где-то не досчитали, не доглядели, не учли. Кажется, у нас развивается паранойя.

Неделя однообразного труда, распорядка дня и болей. Болит все: поясница, бедра, плечи. С ладоней не сходят кровавые мозоли и растут друг на друге, как грибы. Если бы у нас были обычные человеческие темпы регенерации, мы бы уже все валялись тут с заражением крови. И яму копаем как раз подходящего размера для братской могилы.

Я поражен самоотверженностью девчонок, им-то гораздо тяжелее переживать все это: физический труд, вонь, отсутствие комфорта. Мы ведь даже в туалет ходим в кусты      , морозим самое дорогое. Не было бы у нас этой мутации, уже давно с пневмонией слегли бы. Но девчонки молодцы. Даже Божена не жалуется.

Мне кажется, это из-за Тессы. Она нам всем темп задает, с нее хочется брать пример. Она выносливая, терпеливая и настойчивая. Она не теряет боевого духа, не опускает руки и не поддается отчаянию от мыслей о том, что все это может оказаться напрасным. Командирский опыт заставлял ее вести солдат за собой, несмотря на сомнения и неуверенность. Выбрал цель – пошел вперед. Она должна была делать вид, что все под контролем, даже когда это было не так.

В этом-то и отличие между нами: если Тесса колеблется, она не демонстрирует свое сомнение никому из нас, терпеливо вынашивает его внутри себя, чтобы не заразить никого паникой. И это работает! Я вижу это по тому, как ребята самоотверженно встают с соломенных матрасов, выпивают горячий кофе из чайника на костре и съедают каши, что Свен нам привозит из гостиницы, а потом разминают плечи, спины и сменяют группу копателей. Никто не жалуется и не ноет, потому что каждый понимает ради чего все эти страдания. Не просто ради спасения людей, но ради чего-то гораздо более значимого. Ради свободы от страха.

Поначалу у нас еще были силы изображать из себя галантных ухажеров и грациозных принцесс. Но через три дня непрерывного копания мы превратились в обычных пещерных людей. Парадокс: труд сделал из обезьяны человека, а потом снова превратил в обезьяну. Потому что девчонки уже перестали стесняться и ходили в туалет вместе с нами, парни открыто жаловались на зуд в промежности, а у красотки Куки выросли усы! Черт, это было знамение конца! В отсутствии предметов цивилизации вроде мыла и бритвы мы становились обычным зверьем со слабым намеком на разум, потому что еще могли держать лопату и разговаривать.

Мы меняемся каждые восемь часов. Пока работает первая бригада, вторая отсыпается в кирпичном доме. Благо, тут остались матрасы и постельное белье на тысячу человек, так что мы гнездимся в ворохе одеял так, словно в карман к маме-кенгуру лезем, отрубает молниеносно! А еще у жителей была хитрая система обогрева, мы нашли чертежи в подвале и огромные маховики. Тесса рассказала, что инженер тут педали крутил, как на велосипеде, который с собой на Желяву и забрал. Одна инженерная голова – хорошо, а четыре – еще лучше. Мы быстро переняли способ заряда аккумуляторов, использовали найденные провода и запчасти для починки снегохода, а потом и вовсе сняли с Ниссановского электрокара, припаркованного внутри гостиничного гаража, литиево-ионный аккумулятор емкостью двадцать четыре киловатт, и теперь заряжали снегоход бочками Халила. Так у нас наконец появились колеса.

Перед началом работы мы вычистили Аякс. Внутри лежали шесть трупов жителей. Все они погибли от естественных причин, если это так можно назвать. Когда машина перевернулась, их придавило другими людьми. Что стало с остальными запертыми в ловушке, мы не знаем, но догадываемся, и в любом случае стараемся об этом не думать. На трупы больно смотреть, но им уже не помочь, а остальному человечеству все еще был предоставлен шанс.

Потом мы оценили положение Аякса и выбрали сторону для подкопа, ориентируясь на поворот его башни, которая должна была сыграть роль гири на весах: когда машина начнет заваливаться, пушка добавит веса и тем самым увеличит инерцию падения.

Сейчас наша смена до четырех часов вечера. Я, Миша, Тесса, Куки, Зелибоба, Перчинка и наш инженер-агроном Закария, который вдруг оставил Свену заботу о его теплицах в гостинице и присоединился к нашей затее. Закария выходец из Сирии. Его родители иммигрировали в Германию всего за месяц до Вспышки. Вот так отправились за лучшей жизнью, а лучшая жизнь помахала всем рукой и ушла в длительный отпуск. Закария осиротел спустя год в возрасте пяти лет, а спустя десять лет подвергся нападению. Закария – наш Адам. Кейн нашел его первым. Ему сорок шесть лет, но выглядит он примерно на двадцать. Закария тихий даже немного отрешенный задумчивый и сконцентрированный на своем саде философ. Кейн говорит, что он стал таким со временем, я думаю, что Кейн тоже стал таким молчаливым и флегматичным с годами. Так уж воздействует на человека время – заставляет все больше молчать.

Только что потух костер, а потому мы принялись за основной процесс. Инструменты мы нашли здесь же в деревне, хотя они быстро приходят в негодность, и мы вынуждены на ходу мастерить новые. Мы вооружились разными инструментами: есть у нас и штыковая лопата и совковая, ломы разной толщины, топоры, кувалды, а для разведения костра используем не только дрова, но и керосин с нефтяной станции. Опять-таки без Тессы мы бы ее не нашли.

Земле нельзя отдыхать, она быстро промерзает, потому мы и разделились на две смены. День за днем мы разводим костер на земле, тушим, копаем; костер, тушим, копаем. И так по кругу. Мы уже выкопали яму размером восемь на четыре метра и глубиной полтора метра. Это точные размеры БМП, осталось только глубину добить, тогда машине хватит места довернуться. Мы очень рассчитываем на большой инерционный потенциал, а высчитать его с точностью до килограмма на метр практически невозможно в нынешних условиях. Тут и земля скользкая, и ветер порывистый, снег рыхлый. Короче, часть наших ожиданий базируется на надежде, и мы это не можем изменить.