Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

выброшенных амфор в Монте-Тестаччо в Риме не выявили частных имен в 198–230 гг., а после они снова появляются. Похоже, что тогда Александр Север передал государственный контроль над торговлей маслом частникам, сократив тем самым затраты и увеличив доходы.

Дополнительные свидетельства указывают на то, что Александр, как и его предшественники, проявлял здоровый интерес к повышению эффективности и результативности сбора налогов. Ещё в предыдущем столетии увеличилось число кураторов, назначаемых центральной властью для наблюдения за эффективным управлением отдельными городами, особенно финансовым управлением. Сам Дион Кассий был назначен на такой пост Макрином для надзора за администрацией Пергама и Смирны. Основания статуй из Улии в Бетике свидетельствуют о назначении Александром Севером кураторов для проверки финансов города.

На греческом Востоке фиксируется сокращение количества надписей, сделанных в честь местной элиты, и увеличение количества надписей в честь наместников и других членов имперской администрации. В Милете, Тралле, Приене, Сиде, Термессе и Нисе в театрах были построены новые подиумы для наместника провинции, что предполагало его регулярные визиты.

Кураторы могли быть назначены по просьбе самого города. В одном рескрипте Александра Севера говорится о финансовом споре между городом и богатым горожанином из-за долгов. Обе стороны запросили независимого куратора для расследования дела и вынесения решения. Кураторов давно регулярно назначали в города самой Италии, которая постепенно теряла свой привилегированный статус и все больше походила на провинции империи. Со времен Марка Аврелия большинство этих должностей занимали сенаторы, вероятно, по мере того, как всадники все чаще заполняли военные должности, а также быстро растущее число должностей прокураторов, которые стали необходимы после включения обширных поместий в имперскую администрацию в ходе гражданских войн. Эти сенаторы, назначаемые на пост кураторов, часто были местными, поэтому хорошо знали проблемы и находились в выгодном положении, чтобы использовать свои связи и клиентов для успешной работы. К третьему веку имперские прокураторы, по-видимому, узурпировали полномочия уголовной юрисдикции, несмотря на усилия Каракаллы и Александра Севера, которые издали указы, пытающиеся противостоять их попыткам распространить свою юрисдикцию с фискальных на уголовные дела в ущерб полномочий и статуса наместников провинций. Указ 228 года предусматривал, что прокураторы не имеют права депортации, а письмо, изданное Александром Севером койнону Вифинии, предписывало как наместникам, так и прокураторам не блокировать обращения к императору. К III веку фактически существовали две параллельные системы правления, одна из которых основывалась на назначаемых императором и сенатом наместниках, другая – на все возраставшей власти имперских прокураторов, число которых увеличилось со 104 до 182. Самоуправление же сокращалось. Несомненно, это помогало выбивать деньги, но тормозило развитие муниципий.

В своё время римляне позволили провинциальным городам продолжать собирать доходы в соответствии с их собственными традиционными процедурами, но постепенно центральное правительство взяло на себя куда больший контроль над сбором доходов и излишков продовольствия. Законы, принятые Септимием Севером, усилили центральный контроль над провинциями. Управление деньгами, завещанными alimentia для содержания детей бедных граждан, было выведено из ведения городских советов и передано в ведение провинциальных наместников, а города уже не могли взимать новые налоги без разрешения наместника. Снижение налогов и доходов в то время, когда расходы на армию резко выросли, потребовало большей эффективности их сбора. Усиление централизации, вероятно, было ответом на неэффективную и часто коррумпированную систему, управляемую местной элитой, и отражением трудностей, вызванных сокращением доступных ресурсов.

При этом ожидалось, что провинциальная элита будет также обеспечивать муниципальные и религиозные расходы по проведению празнеств, религиозных игр и других форм общественных работ. А эти затраты были значительными. И вот надписи указывают на постепенное сокращение числа общественных зданий, построенных частными лицами, в то время как количество зданий, построенных за счёт государства, увеличилось. Определённо, города и поселки пытались переложить часть или все бремя расходов на сельских жителей. И Ульпиан, и Модестин издавали документы об освобождении людей, живущих в сельской местности, от принуждения к этому на том основании, что они не пользовались удобствами и благами городской жизни, ее банями, форумом, театрами и играми. Этот конфликт между богатой городской элитой и сельской беднотой, по-видимому, существовал по всей империи и оставался проблемой. Несмотря на постановления Ульпиана и Модестина, египетский папирус примерно 250 года сохранил обращение к префекту Египта со стороны сельских жителей, которых заставляли предоставлять ресурсы местному городу для проведения его мероприятий, несмотря на то, что ещё Септимий Север издал рескрипт, в котором конкретно говорилось, что они освобождены от этого. Сами городские общины и отдельные лица регулярно обращались к императору с просьбой уменьшить их финансовые обязательства до «более справедливой» ставки. Существует и множество свидетельств уклонения от уплаты налогов в тот период. Это может быть отражением возросшего налогового бремени.

Понятно, что частные лица также пытались уменьшить размер налогов, которые они должны были платить как в центральные, так и в местные органы власти. Императоры регулярно снимали финансовые обязательства с богатых людей или учреждений в качестве политической инициативы, подарка или для удовлетворения запроса, сделанного каким-нибудь приближённым от имени одного из своих клиентов. Александр Север тоже был не против этого. Но несмотря на это, финансовые заботы государства сделали такую щедрость на индивидуальной основе скорее исключением, чем правилом.

Плебс, конечно, страдал гораздо сильнее. Снабжение и содержание армейских частей ложились тяжёлым бременем на население империи, причём зачастую солдаты вели себя не лучше варваров. Жалобы властям игнорировались. В результате, население, жившее вдоль армейских дорог, разорялось и бросало обжитые места, что, в свою очередь, затрудняло передвижения войск. Так было, конечно, не везде, но встречалось. Положение простого населения после эдикта Каракаллы резко ухудшилось. Если раньше, статус римского гражданина давал привилегии, теперь они исчезли и усилилось расслоение общества. Мелкие арендаторы превращаются в колонов, число свободных крестьян уменьшается, растут латифундии. В третьем веке это расслоение лишь укреплялось. Вот любимец Александра Севера Ульпиан считал, например, что оскорбление, нанесенное человеком «более низкого статуса» в адрес «высшего», должно быть сурово наказано. Эмилий Макр, юрист, написавший при Александре Севере ряд работ, в том числе «Об уголовном процессе», иллюстрирует, как статус свободных бедняков к тому времени упал до положения рабов. Обращаясь к вопросу о том, как следует наказывать рабов, он предлагает: «Их следует наказывать по примеру самых незнатных людей». В начале третьего века произошло быстрое ослабление правовой защиты бедноты, в то время как сокращение государственных доходов привело к усилению давления на них с целью удовлетворить требования армии. [John S McHugh. Emperor Alexander Severus: Rome's Age of Insurrection, AD 222 to 235 Pen and Sword History 2017. p. 206–211].

Глава 4

Провинции