Мустанкеры - Ник Одинцов

– Брат, я не хотел тебя подставить. Косякнул, не со зла подставил… Прости бразу.

Большего Тому было не нужно. Он простил.

Клан «Нефритовые птицы» не считался большим, но был очень известным. Теперь их стало четверо, плюс глава – старик Мао, который вел паркурщиков в бой.

Тому поменяли кличку. Он стал Томом Сойером, в честь отважного ребенка, который в незапамятные времена совершил не один веселый подвиг. Тем самым члены клана показали, что китайцу рано задирать нос, но все же выказали уважение.

После первого соревнования Тому вернули звание полковника. Он смог и препятствие взять, и помочь соратникам выполнить сложные задачи. Как будто паркурил всю жизнь! Даром что новичок! И зрители, и распорядитель игр, и глава клана единогласно решили, что он достоин трех нашивок.

Наступила весна. Странная, полная желтых дождей и речных разливов. Люди шли к затопленным лугам с плетеными корзинами и ловили рыбу, чтобы отнести ее в боксы дезинфекторов. На рынке торговали волжской акулой и черным бегемотом и еще длинной страшной рыбой-зацепой, похожей на костяную змею. Из нее готовили вонючий напиток, поднимающий потенцию.

Том был почти счастлив. У него появились настоящие друзья: сложно не подружиться, когда идешь в тесной связке. Приятели стали появляться вместе в общественных местах, выпивать, рассуждать о бойцах других кланов, о женщинах, о новостях танковых боев. Особняком стоял только глава клана, Мао. Несмотря на дистанцию, а может, как раз благодаря ей, авторитет командира был непререкаем.

У Мао была привычка разговаривать цитатами древних восточных философов, поэтому мало кто с ним мог спорить.

– Том, ты хороший боец, однако лучше тебя сделает отсутствие страха смерти, – говорил Мао. – Не нужно хотеть умереть, но и бояться смерти не нужно. Все говорят: «Как тяжело умирать!» Как будто легко жить! Жить не легче, чем умирать, а значит, и умирать не тяжело. Запомни это.

Том запомнил. Постепенно «внучек» перенял уроки старого Мао и сам стал разговаривать цитатами.

* * *

Том влюбился в тонкую казахскую девушку, Алсу Байжанову. Она была известной ведущей танковых боев. Любить так королеву, считал Том, потому что так говорил его учитель Мао.

Раньше у Тома были женщины, но, как у многих броневых, до серьезных отношений не доходило. С Алсу было иначе. Том почувствовал это и решил не упускать момент. Только одно дело решить, другое – сделать. Вокруг телезвезды всегда крутились поклонники.

Между тем «Птицы» стремительно поднимались в топ турнира. В мае оставалось одно сражение. О Томе заговорили как о надежде паркур-танков. За ним стали бегать девочки-поклонницы.

Финальное соревнование было необычным: стояла задача отыскать мины, которые поставили в самых неожиданных местах: на опорах мостов, на крышах, на насыпях рвов. Мины мало было обнаружить, на них следовало наехать и выполнить финт, используя энергию взрыва.

Семь из десяти мин нашел Том, так что соревнование он закончил легендой паркур-танков. В тот день на кураже китаец шепнул Алсу:

– Можно, я разделю с тобой победу?

Она не отказала, и у Тома было две недели безоблачно счастливых отношений с женщиной его мечты. Суть истинной красоты – быстротечность, говорил Мао. И, как всегда, был прав.

Это случилось вечером на набережной. Том с друзьями выходил из старинного, сохранившегося с довоенных времен ресторана «Маяк». Они немного выпили и собирались отправиться за продолжением в ближайший танкобар. Внезапно Том увидел Алсу. Она шла, прекрасная, как весна, в сопровождении лощеного хмыря из местных. За ними на почтительном расстоянии двигалась охрана. Том хотел окликнуть любимую, но они остановились, опершись о парапет, и мужчина поцеловал Алсу в раскрытые в улыбке губы, а та ответила ему долгим поцелуем.

На Тома навалилась красная темнота. Мелькали в этой темноте лишь головы, руки и плечи, и было искаженное ужасом лицо женщины, которую он любил.

Потом у переправы и на рынках долго судачили о бешеном китайце. Вспоминали, как он в одиночку раскидал охрану городского главы и сильно покалечил Самого.

Том просидел в камере месяц. За это время произошло многое. Глава города использовал инцидент в своих целях. Еще бы, такой подгон накануне выборов! Позиции консерваторов укрепились, а часть жителей, недовольная, что в танковом чемпионате побеждают пришлые, поддержала кампанию за экстрадицию «узкоглазых». Ситуация намеренно подогревалась при немалой денежной поддержке главы.

К Тому явились ночью. Без разговоров всадили заряд парализатора, связали и увезли. Он очнулся утром на старом турнирном поле за городом. Его грубо встряхнули и посадили в дряхлый Шершень с полудохлой прошивкой.

– Ну что, морда косоглазая, готов к охоте? – прохрипел в интеркоме незнакомый хриплый голос. – Дружки твои тебя кинули. Теперь я твой лепший друг! Радуйся, что мы тебя не сразу чиканули, а в танк посадили. Слышишь, китаеза? Сейчас потеха будет!

Том не ответил. Лишние слова – трата сил.

Началась травля. Глупая, бестолковая. Том делал, что мог. Без скафа, без боеприпасов, на глючащей системе ему удалось станцевать красиво. А потом его накрыло, Дымом или Стеблем – где уж понять. Просто по броне ударил стотонный молот, и свет погас.

* * *

На невысказанный вопрос Тома ответил Журибеда:

– Прессанули мы их по-взрослому. Двоих сожгли – вон, дымятся.

Остальные в штаны наложили. Тоже мне, Носороги! Все на одного. Не по-людски!

Второй танкист, китаец понял, что главный, легко соскочил на землю, подошел, снимая шлем. Нежданный спаситель был молод, но, как видно, успел повидать многое. Ранние морщины рассекли лоб, линию носа искривлял старый перелом. Карие глаза смотрели внимательно, без неприязни, и ветер с Волги трепал собранные в хвост волосы. Человек долго смотрел на Тома, потом протянул руку.

– Меня зовут Тихон.

Том остановил танк на небольшом холме возле каменного останца, по форме походящего на голову лошади. Погоню он заметил давно. Враги показались в поле видимости, оценили ситуацию и замерли, не сближаясь, но и не оставляя цель. На фоне сероватой травы в абрикосовом свете заката и без визиров можно было хорошо разглядеть детали. Четыре багги и один пыльник. Не бог весть что против турнирного «быка». Либо трясуны не считали Дежнева серьезным противником, либо основные силы еще не подошли. Колеблются? Значит, нужно их подстегнуть.

Том повел танк на спуск, поднимая большое облако пыли, отмечая движения противника, фиксируя скорость. Дальнейшие действия требовали точности исполнения и доли везения. Том сделал резкий разворот и вошел в пыльное облако, двигаясь назад точно по собственным следам. Расчет был на то, что преследователи не изменят скорости и дистанция сократится для прицельного огня. На мониторах висела желтоватая взвесь. Видимость – нулевая. Наконец, появился просвет и танк вышел из облака. Том принялся выцеливать врага и не увидел его. Неудача? Он еще раз проверил показания визиров – ничего. И тут они вынырнули из низины, словно чертики из табакерки. Четыре багги и пыльник. Совсем рядом, как на ладони. Том выстрелил. Заряд ударил по тракам пыльника, плеснул огнем на броню. Не скоро тот сможет двигаться. Стрелок на багги не выдержал – открыл огонь. Пули зло ударили в щиты турнирного танка. Том покачал головой. Мудрый человек не ищет битвы, но если битва находит его…