Женщина-зима - Алина Знаменская

— Паш, она сама…

— Сама? Что — сама? Лапала тебя?

На пути Павла попалась садовая лейка, и он, не задумываясь, отшвырнул ее ногой. Лейка звучно вписалась в железную емкость, та издала гулкий утробный звук.

— Братан! Ты разве не видишь, она бегает к кому-то! Хвостом крутит… Я только спросил ее…

— Да? К кому же? — с угрожающим спокойствием поинтересовался брат.

— Я узнаю! Я для тебя же хотел… Я — узнаю!

Игорь уперся ногами в ступеньки сарая, остановился, пригнув голову. Павел приблизился вплотную. Игорь машинально сел на крыльцо и закрыл голову руками.

— Ты ей веришь, Паша, а она обманывает тебя!

— Докажи, — с нехорошим спокойствием промолвил Павел у Игоря над головой.

— Докажу, — чуть слышно пообещал Игорь.

— Вот тогда и потолкуем, — бросил Павел и сплюнул. Плевок пришелся совсем рядом с левой ногой Игоря. — Если то, что ты говоришь, — правда, убью обоих. И его, и ее. А если наговариваешь — не обижайся, брат…

У Игоря при этих словах спина покрылась гусиной кожей. Он хорошо знал брата. Тот, не тратя больше слов понапрасну, повернулся и неторопливо двинулся к дому.

По субботам в Завидове топились бани. Молодежь стекалась на танцы отмытая, свежая, нарядная. Вначале никто не входил в зал — толпились в фойе, девчонки громко хохотали, стараясь привлечь внимание парней. Те кучковались и травили анекдоты, то и дело взрывая клуб громовым ржанием. Приезжали на мотоциклах из соседних деревень. Синий ларек перед клубом становился похожим на гудящий улей. Его атаковали со всех сторон. Сметалось все: жвачка, пиво, металлические баночки алкогольных коктейлей. Клуб сотрясали ударные. Ди-джей, приезжавший в Завидово специально по субботам, громко орал в микрофон — заводил публику. До поры вниманием его не жаловали. Должно было собраться определенное количество народу, чтобы начались собственно танцы. И вот часам к десяти обычно являлась шумная компания, уже сильно навеселе, только что отметившая чей-нибудь день рождения. Народ заваливал в зал, и начинались, как выражался отец Полины, «тряски». Ди-джей по многу раз в микрофон поздравлял именинника, ставил для него любимую песню. Девчонки с парнями перемешивались. В руках у всех было неизменное пиво и коктейли. Через час после начала все ходили полупьяные, из зала выныривали, как из бани. Густая смесь паров спиртного, сигаретного дыма, духов и одеколона заполняла клуб до отказа. Дышать становилось нечем. Всякий раз, вернувшись с танцев домой, Полина вывешивала свою одежду в огороде для проветривания.

Дежурство на танцах могло сойти за благополучное, если не случалась драка. Дрались же на танцах отчаянно, в пух и перья. Редкие танцы обходились без потасовки.

Сегодня она с самого начала почувствовала опасность подобного столкновения. Еще когда сидела в фойе и отрывала синенькие билетики.

На танцы явились обе девушки Леши Винокурова — местная, Таня, и городская, Настя. Таня родилась и выросла в Завидове, вместе с Лешей лопала кашу в детском саду, а в школе за одной партой сидела. Настя же приезжала в деревню к тете и завладела Лешей в городе, куда тот после девятого класса поступил в колледж. Сам Леша на танцы не пришел — чувствовал, что неприятностей не избежать.

Настя вытанцовывала в кругу своих подружек, демонстративно не замечая Таниных злых взглядов. Таня вела себя более активно и потому сразу привлекла внимание Полины. Лешина деревенская подружка то и дело бегала в ларек, накачивала себя спиртным то ли с горя, то ли для храбрости. Она показывала на Настю пальцем, громко смеялась над соперницей и вообще вела себя вызывающе.

Враждующие стороны привлекали к себе внимание. Бедное на события село радовалось любой возможности поразвлечься. Только одна Марина наслаждалась самими танцами. Она выбрала место на середине зала и, едва начинала звучать новая мелодия, моментально улавливала ее ритм, принималась двигаться, ни на кого не обращая внимания. Тимоха, никогда прежде не ходивший на дискотеку, вдруг пришел и занял место рядом с ди-джеем. Отсюда просматривался весь зал, но Полина теперь хорошо знала, на кого именно смотрит ее сын.

Танцы были в самом разгаре, когда вдруг в зале раздался отчаянный визг, вслед за тем поднялся шум, все задвигалось и поменялось местами.

Полина вбежала в зал. На месте, где только что вытанцовывала Марина, теперь отчаянно дрались Таня с Настей. Обе девочки были красные, мокрые. Чья-то сумка валялась под ногами, раскрыв рот. Оттуда успели высыпаться спички, сигареты и конфеты в блестящих фантиках. Таня вцепилась Насте в волосы, которые совсем недавно были гладко зачесаны, а теперь клочьями торчали во все стороны. Настя не уступала своей сопернице в силе и ловкости. Благодаря этому обстоятельству они моментально превратились в плотный клубок, опасно перемещающийся по залу. Пока никто не пытался разнять их, всем было интересно, на чьей стороне окажется перевес. Пьяные парни подначивали девчат:

— Танюха, засвети ей! Не подкачай!

— Настена, покажи класс!

Полина сделала знак ди-джею выключить музыку и двинулась к дерущимся.

— Девочки! — крикнула она. — Прекратите! Вы же покалечите друг друга!

Пьяные, разгоряченные дракой девчонки никого не видели и не слышали. Они матерились обе, как скотник Андрей, нет, пожалуй, хуже скотника Андрея. Сколько работала в клубе Полина, столько удивлялась: девчонки матерятся хуже парней! Дерутся все чаще девчонки из-за женихов, а не наоборот. Дети все раньше пробуют спиртное, а взрослые упорно не замечают, куда катится мир.

Наконец ей удалось подобраться к дерущимся и ухватить со спины одну из них. Стала оттаскивать, но это оказалось не просто. Девчонка так брыкалась, что Полина поняла: завтра все ноги будут в синяках. Вторую девочку кто-то тоже оттаскивал в другую сторону. Все понимали, что из-за этих двоих могут прекратить танцы. К тому времени, когда общими усилиями удалось растащить соперниц, Полина сама выглядела как после драки.

Она поднялась в кабинет, чтобы привести себя в порядок. Причесалась перед зеркалом и увидела, что пуговица на костюме выдрана с мясом. Забралась на стул и стала шарить в шкафу в поисках нитки с иголкой. Мысли лезли в голову самые неподходящие. Подумала о Лешке, который так предательски не явился на танцы, а сидит перед телевизором и смотрит футбол. О том, что обе девочки через год о нем скорее всего и не вспомнят. Зато она, Полина, обречена об этом помнить, хотя не хочет. Надоело быть буфером между чужими страстями. Все надоело… И эта музыка, которую музыкой называть кощунственно, и этот пьяный угар, без которого не обходятся ночные сборища ни в столицах, ни в самой захудалой деревне.

Топот в коридоре не предвещал ничего хорошего.

— Мама! — Тимоха распахнул дверь и вытаращился на мать. — Ивановские приехали на трех машинах, вдупель пьяные! Возле клуба разборки начались…