Арабелла - Мария Саванна

Чарли сразу же всё понял, просиял, вскочил на ноги и потянул Мартина за руку, помогая встать.

– Пойдём скорее всем расскажем! – закричал он и потянул Мартина за собой.

– Мартин пойдёт с нами! – кричал он ещё громче, когда они подбегали к дому. – Мы идём все вместе! Он с нами! – громко сказал Чарли, когда они вошли в дом, где все, как ни в чем не бывало, пили чай.

Выходить решили через два дня. Чарли единственный не хотел откладывать поход, все остальные единогласно решили, что грызунам стоит отдохнуть, да и сами дети так устали, что готовы были всё оставшееся время лежать на траве у дома.

– Как нам его найти? У меня даже идеи никакой нет, – шепотом спросил Мартин Льва, когда, убедившись, что все спят, они сели за столом в рабочем кабинете, там, где от пола до потолка всё было заставлено книгами и тетрадями.

Лев как-то необычно, затейливо усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

– Это разве смешно?

– Смешно то, что ты задаёшь этот вопрос мне, – смотря в потолок ответил Лев. – Я ведь только Смотритель; ты умнее и догадливее меня. Всегда был.

Мартин пожал плечами.

– Я больше не тот, ты же видишь. У меня больше ничего не осталось от прежней жизни. Ни знаний, ни отца, ни Бога.

Лев втянул свою толстую шею в плечи и спустил шляпу на глаза.

– Я тебя не понимаю, не хочу этого слышать. Ты лучше такие вещи и не произноси даже, – пробурчал он.

– Это всё какая-то безумная игра, – грубо сказал Мартин.

– Послушай, – Лев стал говорить ещё тише, и в его тоне появилось что-то непривычно отчуждённое, – я тебе помогаю и буду это делать, пока имею возможность, потому что знаю, всё, что произошло с тобой страшно и несправедливо, и это моя вина. Но прошу, постарайся быть уважительным к тому, что тебе дано и к тому, кто тебе это дал. Тебе не помешает сохранять здоровый страх перед Богом.

– Нет у меня страха, Лев, – сказал Мартин.

Лев ещё сильнее вжался в кресло и закрыл уши руками.

– Где был твой Бог, когда Эвери у нас на глазах сгорела, скажи мне? – теперь Мартин не сдерживал голос.

Смотритель застонал от ужаса этих слов.

– Не говори так, – умоляюще протянул он. – Создатель не обязан тебя за руку водить, на то мы и люди, у нас есть выбор. Михаил, так или иначе, выбрал это сделать.

Мартин не нашёл слов и наступила тишина, тяжелая, давящая на грудь.

– Я знаю, она была хорошей девочкой, – решил смягчить свою речь Лев. – И мне жаль, что её с нами нет. Но это горе, оно наше, человеческое, Бог тут ни при чем. А она уже живет где-то на Земле свою новую прекрасную жизнь.

Мартин опустил веки и там, в черноте, которую он видел перед ним, стояла она, окутанная красным огнём. Слова Смотрителя сделали её образ ещё более живым.

– Если ты так любишь Селвина, почему помогаешь искать Смерть? Это же предательство, все это знают. Когда мы её найдём, дороги назад не будет. Ты потеряешь его, – тихо сказал Мартин, не открывая глаз.

Он хотел слышать правду, но вместо ответа слышал только тишину. И ничего в ту ночь не было правдивее этой тишины, Мартин это понимал.

– Ты не веришь, да? В то, что мы её найдём. Никогда не верил. Думаешь, мы в этих бумажках не раскопаем ничего, да?

– Мартин, послушай, – попросил Лев. Но Мартин продолжал говорить.

– Это все твоё чувство вины, я понимаю. Ты никогда бы не пошёл со мной на поиски, если бы я знал, куда идти. Но ты не мог меня оставить одного, потому что уже сделал это однажды, в Морисе. Как я раньше не догадался? Мы столько времени потеряли!

– Других вариантов всё-равно нет, – осторожно сказал Лев. – Так ты хотя бы не теряешь надежды. А что стало бы с тобой, если бы я сказал, что искать нечего? Домой ты ни за что не вернулся бы, а так я хотя бы могу за тобой присматривать.

– Это он попросил тебя? Мой отец? – тихо спросил Мартин, жмурясь от подступающей тошноты.

– Он просил только присматривать за тобой, пока ты не придешь в себя. Он ведь понимал, что ты не подпустишь к себе больше никого, – несмело ответил Лев.

У Мартина в голове закружилась сразу целая сотня мыслей, они грозили вот-вот с криком вырваться наружу. Мартин встал, а потом без сил сел на пол и сжал виски ладонями, пытаясь сдержать поток собственного сознания.

– Мартин? – Лев подошёл к нему и неуклюже сел рядом.

Мартин повернулся к нему так, что между их носами не осталось и сантиметра.

– Я никогда не приду в себя! – медленно, отрывисто, с нажимом на каждое из сказанных слов, сказал Мартин, яростно глядя Льву в глаза.

В его словах ядовитой смесью бурлили и гнев, и отчаяние, и угрожающая решимость действовать.

– Я ведь виноват перед ним, я забрал тебя у него, – борясь с желанием отвести взгляд сказал Лев.

– Знаешь что? – проговорил Мартин. – Другой вариант есть. Есть ведь Хранители. Симон хотя бы что-то делает. Мне нужно, чтобы ты придумал, как найти Симона. У тебя есть два дня, и мы уйдём. Твоя вина, если она вообще существует, будет искуплена. Живи спокойно, насколько это возможно.

Смотритель громко вздохнул.

– Я знал, что этим всё закончится. Только не думал, что так скоро, – с сожалением сказал он. – Значит пойдёшь за Симоном?

– Пойду за ним, пойду вместе с ним, – как мог спокойно ответил Мартин. – Мы не перестанем искать, что-то придумаем. Не знаю что. Но я не смогу остановиться, веришь?

– Что же она с тобой сделала, – протянул Смотритель.

– Кто?

– Твоя любовь. Ты ведь обезумел. Михаил думает, ты попал под влияние Симона, но я то вижу, это всё она, – ответил Лев.

Мартин хотел поспорить, но, подумав, решил, что так и есть.

– Так и есть. Я не знаю, как тебе объяснить, Лев, это как болезнь. Ты не поймёшь, – отозвался он после затянувшегося молчания.

– Попробуй. Объясни. Может быть хотя бы так я буду знать, что отпускаю тебя не напрасно. Ты слишком много просишь, мне нужно какое-то оправдание, – неожиданно оживлённо попросил Лев.

Они сидели в полуметре друг от друга, и Мартину даже показалось, что он разглядел в глазах Смотрителя огонь любопытства.

– Без неё нет меня, вот и всё. Она часть меня, самая необходимая, самая светлая. Тот день, когда ты оставил меня в Морисе, стал роковым. Он был прописан где-то там, в небесной карте, и никак не мог не случиться.

Мартин и хотел бы говорить о ней больше, но не мог, невидимые прутья сдавливали горло, и он не мог сказать больше ни слова.

Мартин опустил голову на согнутые колени и погрузился в полную темноту и изо всех сил пытался осознать и принять всё, что произошло за последние часы. Он был напуган открывшимися обстоятельствами, но видел, что они показали ему нечто неизбежное.