Дни, когда я плакала - Джоя Гоффни

– Чем могу помочь? – пропевает Джиа.

– Вернуть мне мой дневник, – говорю я, пытаясь сохранять спокойствие.

– Прости, что? – Джиа наклоняет голову с притворным смущением. – Какой дневник?

– Сука, – Ливви выплевывает это слово. Звук такой сочный, он похож на пощечину, словно ладонь шлепнула по щеке. Они обе отшатываются.

– Ты точно знаешь, про какой дневник я говорю, – произношу я. Джиа смотрит на меня, стерев улыбку с лица. – Иди и принеси его.

Ни одна из них не двигается.

– Несите! – Ливви распахивает сетчатую дверь. Больше ничего не отделяет ее от них.

– Принеси его, – говорит Дестани.

Джиа издает полный ярости рык, после чего уходит, оставляя Оливию и Дестани лицом к лицу.

Но вплоть до этого момента я не понимала, как больно мне будет узнать, что мои подозрения верны. Я сгибаюсь пополам с ощущением, словно меня кто-то ткнул в живот. Бросив взгляд на Дестани, я качаю головой.

– Ух ты, тебе хватило двух секунд, чтобы выкинуть меня из своей жизни, смешать мое имя с грязью, наплевав на десять лет дружбы.

Оливия отступает на шаг назад, освобождая мне место, чтобы я могла наброситься на Дестани.

– Так ты же первая меня выкинула, Куинн.

– Я просто перестала общаться с тобой! А ты взяла то, что принадлежит мне, и распространила по всей школе. Я никогда так с тобой не поступила бы, потому что подруги так не поступают!

Она цепляется за соломинку.

– Мы не были подругами. Ты перестала общаться со мной из-за парня. Десять лет дружбы, и ты позволила какому-то парню встать между нами. И я с ним даже не встречалась! Между мной и Мэттом ничего не было, но ты начала ревновать, потому что он оказывал мне знаки внимания.

– Я ушла не из-за Мэтта. Ты вообще знаешь меня, Дестани? Как ты могла подумать, что по этой причине я перестала общаться с тобой?!

– Ну а почему тогда ты это сделала?

К нам подходит Джиа, держа в руках мой дневник. Я смотрю на Дестани и снижаю тон:

– Потому что я ведь «всё равно практически белая».

Она хмурит брови, потом ее взгляд светлеет.

– Ты серьезно? Из-за этого? Да это была просто шутка, Куинн. Конечно, ты не белая.

– Определенно, – Джиа с презрением бросает взгляд на мою кожу.

Я делаю шаг назад.

– Шутка? Ты считаешь, что то, как Джиа унижала достоинство той работницы из «Гэпа», без конца называя ее тем чертовым словом на «н», это шутка? И в ту секунду, когда я подумала, что ты попросишь ее остановиться, ты отказала мне в праве быть оскорбленной, лишила меня моей идентичности в качестве темнокожей девушки, просто выключила мой голос в разговоре – и это всё четырьмя короткими словами. Это было для тебя шуткой?

– Куинн, ты всегда раздуваешь свою расовую тему до невероятных размеров, – говорит Дестани.

– Как я уже говорила, она делает это, чтобы на нее обратили внимание. Она не обижена. Она просто хочет, чтобы ее кто-нибудь пожалел…

– Скажи еще хоть что-нибудь! – Ливви оказывается носом к носу с Джией. – Мне нужно будет оправдание, чтобы надрать тебе задницу. Мы с тобой уже на ножах. Но мое терпение сходит на нет, когда сучки оказываются расистами. Спроси своего друга Хейли. Спроси своего друга Пола. Спроси своего друга Шона.

– Ливви, Ливви, – я хватаю ее за руку и тяну назад. – Она этого не стоит. – Я смотрю на Дестани. – Ни одна из них. Они обе трусихи.

Ливви отходит и спускается с крыльца, уперев руки в бедра, а я продолжаю:

– Эти трусихи сделают что угодно, лишь бы чувствовать себя в безопасности, лишь бы думать, что контролируют ситуацию. Я тоже была трусихой, но первый смелый поступок, на который я решилась, – перестать дружить с вами. Дневник!

Джиа протягивает мне дневник, но не выпускает его из руки, когда я за него берусь.

Она говорит:

– Если об этом хоть кто-нибудь узнает, я отправлю твоему отцу сообщение о Колумбийском университете…

Ливви подлетает к нам.

– Если ты отправишь сообщение ее отцу, я отправлю сообщение в ад, чтобы они знали, что ты уже едешь к ним. – Джиа отпускает дневник, и я закрываю собой Ливви.

– Мы никому не расскажем. Но я хочу, чтобы вы удалили все фотографии моего дневника.

– Договорились, – улыбается Джиа.

Ливви фыркает. Я делаю шаг назад, выталкивая ее, она тычет пальцем Джие в лицо у меня над плечом.

– Тебя коснулся ангел, девочка! – Потом мы уходим, захлопывая за собой сетчатую дверь.

Пока мы спускаемся по ступенькам, Ливви шипит:

– Я сказала это! Прямо как в фильме.

Я улыбаюсь.

– Это было идеально.

Она легонько шлепает меня ладонью по руке.

– Но как же так? Мы что, дадим им просто уйти?

Я улыбаюсь, доставая телефон из заднего кармана.

– Не, – произношу я, сразу же понимая, почему Картер так часто говорит это слово. Оно просто скатывается с языка. – Я больше не играю по их правилам. Я только что записала весь разговор.

Ливви выхватывает у меня телефон, пока мы идем к машине.

– Ах ты коварная маленькая стерва. Я тебя просто обожаю.

– Ах да, Куинн! – кричит нам вслед Джиа. Она стоит на крыльце, Дестани у нее за спиной. – Я рада, что ты смогла простить Картера после того, как он потерял твой дневник.

Я закатываю глаза.

– Это была случайность.

– Ага, я уверена, что он перестал быть особо осторожным, когда прочитал тот список, что ты написала о нем. Ну, знаешь, тот, где ты назвала его напыщенным ублюдком и осуждающим придурком. Помнишь тот список? – ухмыляется Джиа.

Ливви останавливается и поворачивается.

– Куинн, пошли. Они пытаются вывести тебя из себя.

– Он не читал ничего дальше первой страницы.

– Это не то, что… – Джиа поворачивается к Дестани, – не то, что видела Дестани.

Дестани кивает.

– Он пролистал весь дневник, прежде чем я его забрала.

У меня перехватывает дыхание. Нет, это невозможно. Он же конкретно сказал мне, что прочитал только первую страницу. Если он соврал, тогда он знает всё. Всё это время он знал обо мне всё до мельчайшей позорной детали.

Ливви спрашивает:

– И с чего это она должна вам верить?

– Верьте во что хотите, – говорит Джиа, отворачиваясь.

Дестани следует за ней, бросая мне:

– Это правда, Куинн.