Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

– Нагуляла аппетит? – Мариэль потрепала гриву. – Молодец. Потерпи, домой едем.

Девушка попрощалась с Изель, проводившей до расступившихся кустов, и с облегчением повела Мечту из леса: лишнего не было сказано, знакомая Некроманта понравилась, и в душе затеплилась надежда. «Хоть бы, и правда, помогла!» – подумала, прижимая к груди, под плащом, птицу. А когда вынырнули на знакомую площадку, шумно выдохнула.

Пока шли к домику Изель, Мари чувствовала, что сапожки не предназначены для экспедиции по сугробам, и промокшие ноги замёрзли. Поэтому сразу взобралась на Мечту, так же обрадованную простором, и позволила вынести себя на дорогу. Кобылка охотно повиновалась, быстро преодолела нехоженое пространство и перешла на галоп, как только ступила на дорогу с притоптанной поверхостью.

Попался всего один путник, мужчина, ехавший в направлении замка де Венетт. Мариэль его объехала, не рассматривая, и вскоре появилась на хоздворе. Конюх тут же подбежал с приветствием и вопросом о поездке. Девушка коротко бросила: «Всё хорошо! Я позже загляну!» – стоило навестить бабушку, на всякий случай, и выслушать проповедь о недопустимости фривольного поведения незамужней девицы, но, в первую очередь, нужна была Жанетта.

По счастью, субретка помогала на кухне тётушке Гато. Увидев хозяйку, издала неопредёлённый возглас.

– Пойдём, надо переодеться, – Мари на ходу зачерпнула кружкой воду в ведре, отпила, отломила от лежащей на столе буханки кусок и, жуя на ходу, слушала новости, торопливо пересказываемые бегущей рядом служанкой. – Бабушка злилась?

Бабушка злилась, конечно; зато Дилан, слава Владычице, уехал; Антуан пребывал в расстройстве; в замке ждали приезда учителя танцев; и ещё пришло три письма: первое – от г-жи Иларии, второе – от Люсиль, а на третьем был незнакомый почерк, его Жанетта не опознала.

– Здесь бывает хоть один спокойный день, без визитёров? – фыркнула Мари. Сейчас больше всего хотелось снять с себя мокрую одежду и забраться с книгой под тёплый плед.

*****

Голос, когда обещал, что Мариэль во время уроков обязательно что-то да вспомнит, не обманул. Память Мариэль после часа тренировки восстановила танцевальные па, но, конечно, потребовала усилий.

Мужчина, встреченный по дороге, оказался учителем танцев. Имевший экзотичную внешность: смуглую кожу, ниспадающие на плечи длинные волосы и глаза разного цвета, зелёного и голубого; южно-люмерийское имя Сер’ддор и в придачу иностранный акцент, – молодой учитель лет двадцати пяти выглядел слишком необычно, чтобы сразу не привлечь внимание прежней Мариэль.

Если верить дневнику, г-н Сер’ддор неоднократно становился объектом розыгрышей и шуточек своей ученицы. Ему была посвящена целая страница, начинавшаяся со слов: «Сегодня бастион пал…». Поэтому Мари шла в класс с особым трепетом, замешанном на стыде. Как теперь смотреть в эти разноцветные глаза?

Илария в письме дочери предупреждала о его приезде. Задача учителя Сер’ддора заключалась в подготовке знатных отпрысков к предстоящему балу. Поэтому матушка просила дочь быть особенно прилежной, дабы не оплошать в присутствии местной и приглашённой знати.

В письме же к учителю Илария намекнула на небольшие «изменения в памяти дочери в связи с некоторыми личными событиями, которые могут потребовать усиленных занятий хореографией». Сер’ддор сделал собственные выводы. Передумавший за две недели всякое да накрутивший себя по дороге в замок, он был готов при малейшем поползновении во время занятий на свой статус учителя и честного человека взорваться и громогласно объявить о нежелании преподавать в этом доме.

Однако девица в самом деле вела себя не как обычно, что натолкнуло на подозрение в очередном розыгрыше. Показывая правильную стойку, г-н Сер’ддор поправил её подбородок, подняв его указательным пальцем и большим пальцем, а затем «случайно» скользнул большим пальцем по губам ученицы. Антуан, в это время восседавший на столе и поглощавший сочный пуар за спиной сестры, ничего не заметил.

В глазах девушки блеснул гнев:

– Извольте, сир Сер’ддор, объяснять словами и избегать лишних прикосновений! Видите ли, я плохо контролирую свою магию, – она показала браслеты, – могу случайно поджарить… ваши неловкие пальцы.

И всё. Девица подошла к брату, забрала у него недоеденный пуар, отложила фрукт и сдёрнула со стола:

– Потанцуй со мной, братец, прошу!

Братец чуть не подавился. Два года подряд выражавшая брезгливость от совместных танцев или нарочно наступавшая на ноги, а затем обвинявшая в неуклюжести, Мариэль научила его не верить ни одному её вежливому слову. Он нехотя подчинился. Но прошла минута, вторая – и Антуан растерялся, не веря происходящему. Вежливость сестрицы ни разу не дала сбой и даже, случайно наступив на ногу, девушка сразу извинилась…

– Ты ли это, сестрица, милая? – язвительно спросил он, делая закручивающее движение партнёрши и хватая её за обе руки.

Учитель считал:

– Ейн-да-трой… Реуви! Ейн-да-трой… Ейн-да-трой! Кэйфо!… Буа!

«Хороша тренировка без музыки! На балу буду ейн-да-трой…» – Мари губы кусала от усердия, пытаясь запомнить показанные движения и угадать, что делать, пока Антуан вёл. Рассеянно пропустила вопрос братца, пока он не повторил.

– Нам нужно поговорить, очень серьёзно, – сказала она, когда Сер’ддор сделал паузу, Антуан остановился, и можно было отдохнуть от намечающегося танцевально-образовательного психоза. – Я признаю, что была виновата и задевала тебя. Признаю свои ошибки и прошу у тебя прощения. Мне очень хочется, чтобы между нами был мир.

Тем временем учитель подошёл к своему саквояжу, вытащил сферу, затем – к стойке с музыкальными инструментами, к самому большому, что Мари приняла за граммофон. Поставил под сужающееся основание трубы сферу и активировал пассом руки. Полилась музыка, Сер’ддор развернул трубу-усилитель в сторону разговаривающей пары:

– Вальцэ! Начинать! Ейн-да-трой… Что происходить?

Антуан таращил глаза, не зная, что ответить сестре, много раз обманывавшей его, но не успел ответить, как заиграла музыка, и сестра мгновенно обернулась на звуки:

– Это… как она играет?

Антуан повернул сестру к себе:

– А ты не шутишь, сестричка? – и перехватил вторую руку под возмущённым взглядом учителя, собиравшегося остановить музыку. – Танцуем вальцэ!.. А что, если я не поверю тебе?

– Значит, заслужила. Могу поклясться, чем хочешь, – не вру… Нет, как он это делает? – звуки разворачивали к себе, что грозило Мариэль вывихом шеи.

– Паконте! Паконте! – крикнул Сер’ддор, подходя ближе к танцующим.

– Чё ему надо? – тихо спросила Мари.

Антуан фыркнул:

– «Паконте» – это значит «танцуешь, как куль».

Мариэль засмеялась. Слава богу, Жанетта просветила: кули – огромные неповоротливые и несообразительные животные, которых разводили на северном побережье Люмерии.