Дело о преследуемом муже - Эрл Стенли Гарднер

— Я вижу, вы уже обратили мисс Стрит в свою веру.

— А почему бы и нет? — сказал Мейсон. — Преступник не вкрикет играет. Он добивается своего любыми способами. Почему бы не использоватьпротив него его же методы?

— Потому что это незаконно.

— Чепуха, — нетерпеливо возразил Мейсон. — Те, кто этоговорит, либо дураки, либо лицемеры.

— Вы не правы, — серьезно сказал Трэгг. — Правосудие — этовнушающее уважение, достойное здание, которое покоится на крепком фундаменте.Когда вы отклоняетесь от закона, вы разрушаете часть этого здания, независимоот того, какой цели вы хотите достичь.

— Ладно, — усмехнулся Мейсон, — почему бы нам прямо сейчасне разрушить часть здания?

— Что вы имеете в виду?

— Допустим, вы находитесь на крыше, — начал Мейсон, — аубийца пробирается через подвал. Криком вам его не остановить, но если вывытащите из трубы шатающийся кирпич и уроните его на голову преступника, оностановится. Что тут несправедливого? В конце концов, вы взяли всего одинрасшатавшийся кирпич из внушающего уважение, достойного здания, о котором вытолько что говорили, и…

— Ну, это не совсем так, — возразил Трэгг. — И…

— Черта с два не так, — прервал его Мейсон. — Человек имееткабак, где незаконно продает спиртное, но он дает вам информацию на своихклиентов. В интересах полиции не трогать это место. Она знает, человек торгуетспиртным незаконно после официально разрешенного времени, но закрывает на этоглаза, потому что в обмен на некоторое нарушение закона, очень незначительное,вы получаете нечто очень важное для вас. Таким образом, вы просто вынимаетерасшатавшийся кирпич из трубы вашего достойного, уважаемого здания и роняетеего на голову убийцы.

Трэгг поднял руки.

— С адвокатом лучше не спорить. И помните, мисс Стрит,следующий танец за мной.

— О’кей.

— А между прочим, как насчет Хомана? — поинтересовалсяМейсон.

— Моя дорогая, — быстро затараторила Делла высоким писклявымголосом прирожденной сплетницы, — ты совершенно не представляешь, как взлетелэтот человек! Это ужасно. Совершенно ужасно. Он начал как драматург, получилкакой-то сомнительный заказ и написал паршивую пьесу. И вдруг, просто громсреди ясного неба, на него сваливается большущая работа, хороший жирный кусок.

— Так что же за этим стоит?

— Женщина.

— Какая женщина?

— Никто не знает.

— А откуда известно, что это женщина?

— Потому что у Хомана нет никаких любовных связей. По словаммоей осведомительницы, он ведет монашескую жизнь. Конечно, нельзя бытьуверенной, что именно она имела в виду, говоря так.

— Осторожнее, — предупредил ее Пол. — Твое замечание можетбыть превратно понято.

— Совершенно верно, за этим столом собрались те, кого всегдаможно превратно понять, — вмешался Трэгг.

Делла рассмеялась:

— Во всяком случае, Хоман — уникальная личность в Голливуде,но он там пребывает не всегда. Время от времени Хоман исчезает, а когда онисчезает — тра-ля-ля…

— Куда он ездит? — спросил Мейсон.

— Туда, где он может остаться наедине со своей работой, —ответила Делла Стрит, закатывая глаза и поджимая губы: — Он всегда стараетсякуда-то запрятаться, где можно беспрепятственно «творить». Он исчезает изстудии и запирается дома в своем кабинете, где может сосредоточиться, затем,когда его нервы, измотанные цивилизацией, не выдерживают, он садится в машину ив одиночестве мчится в свое убежище.

— В одиночестве? — переспросил Мейсон.

— Да, в одиночестве, — подтвердила Делла, — в полномодиночестве. Именно это я имею в виду.

Загремела танцевальная музыка, и Трэгг сказал:

— Обсудим обет безбрачия мистера Хомана в другой раз, миссСтрит. В данный момент у нас есть куда более важные дела.

Он поднялся и подошел к спинке ее стула. Мейсон предупредил:

— Смотри, Делла, чтоб он не выпытал у тебя твои секреты.

— Не глупите, он не из тех, кто станет этим заниматься, неправда ли, лейтенант?

— Конечно, особенно если я не уверен, что мне это сойдет срук.

Дрейк покачал головой:

— Следи за ним, Перри. Он — вероломный человек. Лучше бы тызапретил ему танцевать с Деллой, пусть она танцует со мной. Я-то безопасен.

— Совершенно верно. — Делла подмигнула Мейсону. — Он совсемкак Хоман. Хочет сосредоточиться. Все время, пока мы с ним танцевали, онпытался выведать у меня…

Она неожиданно замолчала.

— Что именно? — спросил Трэгг.

— Не может ли шеф записать коктейли на свой счет, —насмешливо произнесла она и, слегка качнувшись в ритме музыки, позволила Трэггуобнять себя.

Мейсон взглянул на Дрейка:

— Так что же ты пытался у нее выведать?

— Маленькая хитрушка, — сказал Дрейк. — Мне следовалодогадаться, что она обязательно наябедничает тебе.

— Так все-таки?

— Я пытался выяснить, не она ли тебе звонила, когда Трэгготправился перекусить. Ты еще опрометью вылетел из офиса.

— Ну и что из того?

— Гм… просто я подумал, что дело это чрезвычайно важное. Тыбы не рискнул пропустить свидание с миссис Грили, чтобы просто поболтать сдевчонкой Хорти.

— Так… Одну минуточку! — сказал Мейсон, нахмурясь. — Значит,ты сказал Делле, что я уезжал?

— Да.

— И спросил, не знает ли она — куда?

— Ну, не совсем так. Я пытался выяснить…

— Ты хотя бы предупредил ее, чтобы она не проговориласьТрэггу?

— О чем?

— О том, что я уезжал.

Дрейк растерялся:

— Господи, нет! Я ей ничего такого не сказал.

— Ты разговаривал с ней серьезно или просто поддразнивал?

— Просто поддразнивал… Подвернулась такая дурацкая тема дляразговора, и я… Черт возьми! Если она скажет Трэггу…

— Трэгг совсем не дурак, — заметил Мейсон. — Когда онпришел, дождя еще не было, он пошел позднее. Я в основном сидел в такси, но мнепришлось перебегать через улицу, и на моей серой шляпе остались следы дождя.Когда я вынимал ее из стенного шкафа, Трэгг заметил эти пятна, хотя они почтинезаметны — вода впиталась в фетр. Но надо отдать ему справедливость, Пол,Трэгг прекрасный детектив. Он понял что к чему, но промолчал. Интересно, ончто-нибудь заподозрил?