Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

сне не может идти и речи, когда любимый человек страдает, находясь на волосок от гибели. — А вот тебе надо поспать, малец.

— Волнуешься? И из-за этого не спишь? — Хрюк не обратил на мое замечание ровным счетом никакого внимания.

— Да. А как же.

— Я тоже волнуюсь. Вы добрые и хорошие друзья. — Саймон улыбнулся, как могут улыбаться только дети, искренне, от души, а не потому что надо, как зачастую делают взрослые. — Хочешь, я присмотрю за Лиз, а ты отдохнешь?

— Хочу. Но сперва поспать должен ты. Договорились?

— Договорились. Я скоро. — Юнец словно испарился, оставив меня наедине.

Так-то лучше. Он совсем мал, нельзя просто так бодрствовать всю ночь напролет. Для неокрепшего организма это вредно, впрочем, как и для окрепшего тоже. Уверен, рано или поздно, усталость скажется и на мне.

Впрочем, через несколько часов, Саймон возвратился вновь, с нечёсаной головой, явно не выспавшийся и уставший.

— Прости, я долго. Разоспался. — Оправдывался юнец, сладко зевнув и потянулся, будто маленький котенок.

— Ты же почти не спал. — Возразил я. — Так не честно.

— Честно-честно. Теперь твоя очередь. А не то, я обижусь! — Саймон сложил руки на груди, нахмурил брови и отвернулся. — Ты пообещал. Держи слово. Ведешь себя, как ребенок.

— Хорошо, хорошо. Уговорил. Правда, не знаю, смогу ли уснуть… Если что — сразу буди. Менять компресс на лбу каждые пятнадцать минут, так сказал папа. — Кажется, выбора у меня не было, кроме как согласиться. Спать мне почти не хотелось, но не обижать же ребенка.

— Знаю. Не уснешь. Папа дал мне это. — Мальчишка протянул мне пузырек с белой жидкостью. — Это поможет, только будь осторожен, это крепкий алкоголь.

— Нет. Спасибо. Настоящие шпионы не пьют. Мы же всегда на задании.

Кажется, фраза про шпионов, повергла Саймона в неописуемый восторг. Он светился от счастья и послушно спрятал пузырек обратно в карман. А я прилег на твердую деревянную кровать за шторкой и закрыл глаза в надежде заснуть.

Так мы провели весь день и всю ночь, по очереди сменяя друг друга. Сперва мы условились дежурить по два часа, но ни я, ни Саймон не решались будить друг друга, когда подходило время. Юнец даже обиделся однажды (я не будил его, и он смог поспать в два раза дольше), но потом быстро остыл. Шпионы ведь не обижаются, верно?

***

— Как проходило твое детство? Наверное, грустно, взаперти? — Спросил как-то я, когда мы оба побороли усталость и немного набрались сил.

— Нет, у нас много интересного. Ты видел станцию, верно? — Мальчик хмыкнул. — Это еще что. Над нашими головами целый городок, многие ходы замурованы, но некоторые — почему-то нет. Я люблю гулять по ним, но больше всего мне нравится слушать звуки падающей воды с потолка в одном из дальних уголков: «кап, кап». Или, когда отец не видит, прогуляться посреди заброшенных вагонов в поисках чего-то ценного. Иногда мне влетает от папы, конечно. Он считает, что там слишком опасно и не позволяет высовываться дальше кухни. Но я убегаю все равно. — Мальчишка хихикнул.

— Там опасно, из тоннеля могут прийти плохие люди. — Мой голос окрасился поучительным тоном. — У них смертельное оружие. Пиф-паф и нет Хрюка. Как думаешь, отец сильно расстроится?

— Сильно. — Согласился он. — Но, тогда бы мы не встретились и Элизабет наверняка бы погибла. Вы же не плохие и я рад, что нашел вас.

— Но за нами могут отправить погоню. Сейчас не время для прогулок. Ты правильно думаешь, отец расстроится, случись что с тобой. Те люди — злые, подлые и легко убьют кого угодно, даже шпиона.

— Знаю. Не маленький уже. — Саймон показал мне язык.

Ага, как же, не маленький, совсем ребенок еще, пусть и развит не по годам, но все равно ребенок. Я только грустно усмехнулся.

— Ты умеешь читать, Хрюк? — Спросил я после долгого молчания.

— Да, папа научил. Он меня всему учит: читать, считать, только вот зачем? У нас-то и книг нет почти, а все, что были я давным-давно перечитал, скукота, да и только. Для малышей, а я — не малыш. А тебя, Рэт? Тоже папа научил?

— Нет. Я ходил в школу.

— В шко-о-олу? — Протянул он. — А что такое школа? — Саймон удивленно посмотрел на меня, словно впервые в жизни услышал новое слово.

— Это такой дом. В нем много комнат, называемых классами, и в каждом классе детей учат школьные учителя. Они рассказывают о многих интересных вещах, например, о мире, о людях, даже о космосе. — Я старался подбирать слова как можно проще для понимания. — Обо всем на свете! Что было раньше, что изменилось и какие порядки сейчас.

— О прошлом? А будущее? Учителя знают его?

— Нет, этого никто не знает. — Я развел руками.

— Все равно, весело, наверное. А я никогда не был в школе… — Мальчишка вздохнул. — Вот бы хоть одним глазком посмотреть, как это — учиться в классе, с другими детьми. Мне кажется, это ужасно интересно!

— Да, весело, временами. Дети на поверхности не все добрые, есть и злые. Они обижают друг друга. А есть и добрые, те, кто, в свою очередь, защищают слабых. Мир очень разный, не белый и не черный. Он — таков…

— Я был бы добрым мальчиком, завел бы много друзей. Было бы весело. И хорошо учился бы, это точно! А тебе нравилось в школе?

— Не знаю, наверное, скорее да, чем нет. — Аккуратно сменил горячий компресс на лбу Элизабет. — Бывало, и меня обижали за низкий рост…

— Хрюк бы защитил тебя… Мы бы подружились… — Похоже, мальца вовсе не смущала разница в возрасте.

Когда я ходил в школу, его, наверное, еще и в проекте не было. Но мы общаемся, будто ровесники. Дети на поверхности не особо жалуют взрослых. Равно как и взрослым нет дела до детей. В темном подземном обществе все иначе.

— А потом? После школы все начинают работать?

— Иногда. Одни не могут учиться дальше и устраиваются на работу. Мести улицы, мыть посуду или переносить тяжелые грузы. Другие — продолжают учебу в колледже, университете или, как я — в академии.

Я не стал разрушать детские иллюзии и умолчал о том, что высшее образование в Далласе доступно лишь немногим.

— Академии? Значит ты — академист! Ого!

Я едва не рассмеялся от слова «академист». Признаюсь — никогда не слышал такого слова и счел его забавным.

— В академии учатся студенты, это как в школе — только еще лучше. Там мы получали профессию — учились быть теми, кем хотели.

«Интересно, а чем лучше?» — Добавил я