Момент перелома - Александр Михайловский

– Дэниэл Сноу? – пробормотала Ольга, пытаясь вспомнить, кто это такой.

Коробочка помолчала, а затем пояснила:

– Наверное, вы еще толком не проснулись… Словом, мы вас ждем в девять часов. Всего доброго, Ольга Александровна…

Послышались короткие гудки. Ольга повертела погасшую коробочку в руке, хмыкнула и осторожно положила ее на место.

Ольга открывает шкаф. Похоже, руки ее помнят, что надо надеть сегодня – и вскоре, скинув восхитительное ночное «безобразие», она облачается во что-то «строгое» – тонкая кофточка, жакет и юбочка выше колен. Очень, очень непривычно и стыдно – но она доверяет тому чутью, которое и ведет ее все это утро.

Вскоре дом наполнился звуками. Проснулись дети. Каким-то образом Ольга знала, как их зовут, ее руки привычно готовили завтрак для всей семьи, которая уже уселась за столом. Ольга украдкой поглядывала на своего мужа, стараясь не подать виду, что она ничего не помнит. Обычный мужчина, худой и какой-то унылый… Он не выглядел особо успешным человеком, впрочем, и неудачником тоже не казался. Да ведь ее муж – домохозяин, нигде не работает, ничем не занимается, никаких интересов не имеет! Зато он смотрит за детьми, стирает им одежду, гуляет с ними. Вот только готовить он не умеет. Хотя чего тут уметь – вот это странное устройство, можно сказать, само готовит еду – только положи ингредиенты, а оно само все нарубит, размешает или взобьет. Вот эта штука быстро приготовит кофе, а вот эта все разогреет за пару минут… С грязной посудой тоже расправится техника! Да, быт становится намного легче, когда технический прогресс заботится о тех, кто не может позволить себе иметь слуг…

Хотя какие слуги?! Это как-то не принято в такой простой семье, как у нее. Вот если бы ее муж тоже мог работать и приносить в семью хотя бы столько же денег, как и она, то тогда они бы могли нанять няню для детей, а также кухарку и горничную в одном лице. Но от ее Пети в этом смысле проку не больше, чем от бабуина из зоопарка. Что поделать, если этот человек оказался не приспособлен ни к физическому, ни к умственному труду. В постели вот да, хорош, да и любит ее истово. Одним словом, лучшего варианта та Ольга за двенадцать лет так и не нашла, да и не искала. И что там роптать – не пьет, не бьет, не ругается, когда она возвращается с деловых встреч за полночь и под легким хмельком. Измельчали за последнее время мужики, измельчали. Правда, всплывают в памяти смутно знакомые фамилии: Новиков, Одинцов, Карпенко – но кто это такие, Ольга вспомнить не может. Наверное, работники из конкурирующей фирмы.

Быстро накормив всю ораву, Ольга по очереди чмокает своих детей и дает поручения мужу – постирать (вернее, загрузить вещи в специальное устройство), почистить полы (для этого тоже есть специальное приспособление, автоматически вытягивающее пыль) и выгулять детей. Машинально она сует черную коробочку в маленькую сумочку и выходит из своей квартиры в многоэтажном доходном доме. Ах да, они ведь живут аж на двенадцатом этаже… Во дворе Ольга растерянно замирает, разглядывая странно одетых людей. Если мужчины выглядят почти как «дома», то большинство женщин облачены в брюки, подчеркивающие все прелести и уродства их ног. Однако люди кажутся ей красивыми и… какими-то похожими – то есть совершенно невозможно определить, кто какому сословию принадлежит… Ну да – тут же все равны, какие могут быть сословия… Странный сон о том, что она – Великая Княгиня, все еще заполнял мозг Ольги. «Я – обычная женщина Ольга Романова!» – напоминала она себе, между тем как ноги вели ее так называемой «машине», которую в ее времени называли бы авто или самобеглой коляской.

Серебристая, изящная, она очень понравилась Ольге, и она еле удержалась от желания обойти ее кругом и разглядеть во всех деталях. Рука достала из сумочки маленькое устройство и нажала на нем кнопку, после чего внутри двери что-то чавкнуло, и она гостеприимно приоткрылась, приглашая Ольгу сесть на место водителя-шофера. Все остальное тоже делало за нее ее тело – ей же оставалось только повиноваться и удивляться происходящему. Поворотом маленького английского ключа Ольга завела мотор самобеглой коляски, и тот, как сытый кот, отозвался приятным урчанием. Потом ее палец нажал одну из кнопок – и заиграла негромкая приятная музыка… «Патрисия Каас», «вспомнила» Ольга имя французской певицы.

Сама езда на авто не внушила Ольге страха – она была уверена, что ее тело все сделает правильно. Мощный мотор, тихого урчания которого почти не было слышно, в считанные секунды разогнал самобеглую коляску до скорости в сотню верст в час, и Ольгу охватил восторг упоения быстрой ездой, которую любит каждый русский. Впрочем, авто почти все делало само, ей оставалось только внимательно смотреть вперед и чуть поворачивать элегантное рулевое колесо, когда требовалось перестроиться из ряда в ряд и найти место в сплошном потоке машин…

Когда она проезжала пересечение двух улиц, неожиданно прямо перед капотом ее авто мелькнуло что-то красное, звук удара – мощный толчок от резкого торможения мгновенно бросил Ольгу из кресла прямо в лобовое стекло, но никакого стекла там не оказалось…

Она летела в пространстве – летела назад и вниз, пока ее падение не остановило что-то упругое и мягкое…

Тишина. Ольга лежала на кровати, не торопясь открыть глаза и заново прокручивая в голове странные видения. Так это все ей приснилось про жизнь в двадцать первом веке, которая закончилась такой нелепой автомобильной катастрофой!

Ольга открыла глаза с улыбкой. Ясное утро вползало в ее каюту. Что ж, пора вставать, отныне у нее будет много, очень много дел, и все из них – важные… И самое главное – помнить о том, что ужасный конец могут иметь даже самые прекрасные сны.

30 марта 1904 года 09:05 по местному времени. Порт-Артур.

Над городской набережной сырой ветер нес хватающие за душу звуки «Прощанья славянки». Объявили, что четыре русских броненосца – «Петропавловск», «Полтава», «Победа» и отремонтированный «Севастополь» – отправляются в боевой поход. Вместе с ними базу покинули крейсера «Баян», «Аскольд», «Новик». Рыдали медные трубы гарнизонного оркестра, плыли над водой разрывающие душу звуки. Немногочисленные провожающие с набережной махали платками и фуражками. Русская броненосная эскадра уходила в море под брейд-вымпелами вице-адмирала Алексеева и контр-адмирала Романова. Один за другим они проходили мимо батареи Тигрового Хвоста и вскоре скрылись в туманной дымке на горизонте.

Не прошло и получаса, как к зданию Порт-Артурского телеграфа стали подходить весьма респектабельные господа. Пара журналистов и трое состоятельных торговцев, из них двое китайских. Все они желали дать телеграммы «до востребования» в Шанхай. Телеграммы у них с вежливой улыбкой принимали, но никуда не отправляли. Это была плановая операция российской контрразведки по выявлению вражеской агентуры. Поскольку японский флот от берегов Квантуна был отброшен, и семафорная связь с японскими миноносцами была невозможна, а джонка до Вейхавея будет ковылять пару суток… Короче, вся японская, британская и американская агентура, независимо друг от друга, толпой ломанулась на телеграф.

Жандармский штаб-ротмистр Микеладзе, которому поручили эту хитроумную операцию, пережил не самую приятную неделю. Сначала разгорелся скандал вокруг генерала Стесселя, причем многие концы тянулись к нему – Микеладзе. Из Мукдена понаехали люди Алексеева, «ревизионная комиссия» – генерал оказался замешан в весьма непристойных делах и история вышла нешуточной. Через двое суток обливания холодным потом и гнетущего ожидания, когда же наконец доберутся и до него, штаб-ротмистр был вызван во дворец Наместника. Тот только бегло скользнул по штаб-ротмистру взглядом; на его лице появилось такое выражение, будто он увидал нечто непотребное, вроде какашки на обеденном столе. Не поворачивая головы, он махнул рукой в сторону неизвестного Микеладзе господина во флотском мундире капитана второго ранга, но с узнаваемыми штаб-ротмистру повадками.