Войны мозга. Научные споры вокруг разума и сознания - Марио Борегар

Не так давно моя исследовательская группа провела еще одно фМРТ-исследование, на этот раз с участием тех, кто испытал околосмертный опыт и утверждал, что сохраняет связь со «светом», увиденным тогда[354]. Для участия было выбрано пятнадцать человек из окрестностей Монреаля. Все эти люди чуть не умерли или побывали в состоянии клинической смерти. Шум от аппарата МРТ снова глушили наушниками и поролоновыми подушками. Участников сканировали в то время, пока те находились в медитативном состоянии и пытались «восстановить связь» с тем же светом.

Многие участники плакали, сходя со сканера. Один из них, Хорхе Медина, испытавший свой опыт на пожаре, где чуть не погиб и получил ожоги третьей степени, покрывающие 90 % тела, даже сообщил, что ему показалось, будто во время сканирования он вышел из тела. Как и в нашем исследовании с участием кармелиток, задействованными оказались многие участки мозга, в том числе височные доли. Но совпадение по участкам, активированным у монахинь, и тем, которые сработали у испытавших околосмертный опыт, оказалось лишь незначительным. Это свидетельствует о том, что разные виды духовного опыта связаны с различными участками и сетями мозга.

В исследованиях с визуализацией мозга корреляции – статистические показатели связи – устанавливаются между активными областями мозга и изменениями в психической деятельности людей, которые проходят сканирование. Такие корреляции не дают нейробиологам возможность делать причинно-следственные умозаключения. В случае с нашими исследованиями посредством фМРТ это означает, что мы не можем подтвердить, что активность в различных участках действительно была причиной духовного опыта, о котором сообщали монахини и участники экспериментов, обретшие околосмертный опыт.

Очевидно, что исследования с визуализацией мозга не в состоянии доказать или опровергнуть существование «высшей силы». Некоторые ученые и журналисты утверждают: сам факт связи духовного опыта с нейронными коррелятами позволяет предположить, что этот опыт – всего лишь иллюзии, «не что иное, как» активность мозга. Эти представления ошибочны, как если бы мы утверждали, что картина, которую мы разглядываем, – иллюзия, потому что она связана с выявленной активностью в зрительной зоне нашего мозга.

* * *

Во все века во множестве религиозных ритуалов, призванных вызвать мистические состояния сознания, использовались вещества растительного происхождения, «психоделики» (слово «психоделик» означает «проявляющий душу/разум»). Эти психоактивные вещества играли ключевую роль в духовных практиках аборигенных сообществ Амазонии, Центральной Америки и Сибири[355]. Вьющееся растение ипомея, активными соединениями в котором являются псилоцибин и псилоцин, применялось в религиозных церемониях ацтеков и по сей день используется племенами Мексики для общения с миром духов. Этноботаник-любитель Гордон Уоссон четыре десятилетия назад предположил, что мухомор красный (Amanita muscaria) – это и есть священное растение «сома», воспетое в «Ригведе», древнем собрании гимнов на ведийском санскрите[356]. Кактус пейот, основное действующее вещество которого – мескалин, ацтеки использовали еще в 300 году до нашей эры. Пейот до сих пор применяют с духовными целями в современной Церкви коренных американцев.

На основании собственного опыта применения мескалина знаменитый писатель Олдос Хаксли предположил, что все люди потенциально являются «Всем Разумом», то есть составляют основу бытия[357]. Он утверждал, что мозг и нервная система действуют как фильтр (или редукционный клапан), благодаря которым возможно биологическое выживание, и подозревал, что психоделики способны на время нарушить или отключить эту функцию фильтра, благодаря чему можно приобщиться к «Всему Разуму».

Первые исследования, посвященные психоделикам, были проведены в Гарвардском университете в 50-60-х годах ХХ века. Хастон Смит участвовал в нескольких из них. Этот ученый-религиовед из Массачусетского технологического института приобрел известность после того, как в 1958 году опубликовал «Религии человечества» – самое популярное научное пособие из всех когда-либо написанных о религиях мира[358]. Прекрасно сознавая, что изменяющие сознание вещества ассоциировались с религией во все века и повсюду в мире, Смит пожелал убедиться, действительно ли некоторые психоделики могут способствовать мистическому опыту.

В первый день 1961 года Хастон Смит принял среднюю дозу мескалина в присутствии гарвардского психолога Тимоти Лири. Позднее он писал:

Я на своем опыте испытал метафизическую теорию эманационизма, согласно которой все начинается с чистого, неразрывного и бесконечного света Божьего или пустоты, затем свет распадается на разные формы, его сила снижается, он рассеивается, проходя сквозь все более низкие уровни реальности. Мои друзья по исследованию функционировали в доступном для восприятия волновом диапазоне, но гораздо более ограниченном, узком и жестком, чем диапазон, которым теперь имел честь пользоваться я. Идея Бергсона о мозге как редукционном клапане, по-видимому, верна.

Наряду с «психологической призмой» мне в голову пришло еще одно выражение – «эмпирическая метафизика». Теория эманаций и сложные, четко очерченные наслоения индийской космологии и психологии до настоящего момента были концепциями и умозаключениями. Теперь же они стали объектами непосредственного прямого восприятия. Я видел, что именно таких теорий требует обретенный мною опыт. Я посмеивался, размышляя о том, как сглупили историки философии, считая тех, кто формулировал подобные взгляды на мир, гениями-мыслителями. Если они располагали таким опытом, как мой, им достаточно было навыков наемного писаки. Но мой опыт не только объяснял происхождение этой философии, но и подтверждал ее истинность. Как в платоновском мифе о пещере, то, что я видел сейчас, поразило меня со всей силой солнца, по сравнению с которым привычный опыт был трепещущими тенями на стене.

Как могли эти неисчислимые наслоения, миры внутри миров, парадоксы, в которых я мог быть и собой, и своим миром, а любой эпизод мог продолжаться и мгновение, и вечность, – как можно все это облечь в слова? Я осознал, насколько невозможно было бы для меня описать их…[359]