Рыжая Соня и кладовые тьмы - Джордж Бейли

Он уже не чувствовал боли. Он просто перестал ощущать тело, продолжая рубить и рубить огромным мечом, все еще слепо надеясь, что любимая успеет... Ноги великана подкосились, но даже упасть он постарался так, чтобы в последний миг увидеть ее... Казалось, приближавшаяся смерть менее страшила воина, чем то, что он потеряет эту женщину навсегда ...

Гррызы, казалось, только сейчас заметили сидевшую на полу нагую красавицу, а заметив, кинулись к ней.

— Халима...— простонал Кучулуг, последние силы вкладывая в этот шепот, надеясь не защитить, нет, но хотя бы предупредить ее.

Он видел, как волна за волной накатывались твари на девушку, но непонятно почему не могли дотянуться до нее, странным образом пробегая мимо, хотя, казалось бы, вот она — протяни руку и коснешься. Невероятно, слишком быстро для тупых животных почувствовали они, что дело здесь нечисто и до этой добычи им не добраться. Ужас объял тварей, когда они поняли, что столкнулись с проявлением высших сил.

Они кинулись врассыпную, на бегу выкрикивая непонятное «Кракшш!» — быть может, самое страшное слово в их небогатом языке. Жизнь уже почти покинула тело могучего гирканца, и только затуманенный взгляд его продолжал удерживать дорогой образ, а из всех чувств осталось только невыразимое словами счастье от сознания того, что она осталась жива несмотря ни на что.

* * *

Халима почувствовала одуряющую сытость, словно это не Черный Паук, а она только что высосала жизни из двух никчемных тел.

Она знала, что теперь Паук должен замотать себя в кокон и спокойно переварить лакомство, чтобы через луну, если она не заставит его проснуться раньше, сбросить ставшую тесной шкуру. Значит, пора возвращаться.

Нельзя пропустить время, чтобы завладеть коконом. Придя в себя, Пифия встала и окинула побоище одним мимолетным взглядом.

В трех шагах, повернувшись к ней мертвым лицом, смотрел на нее мертвыми глазами Кучулуг. Из могучего тела торчало не меньше двух десятков стрел. Халима подумала, что теперь он стал похож на огромного ежа, и расхохоталась, решив, что так, пожалуй, даже лучше. Она чувствовала, что пресытилась гирканцем, а так — никаких прощаний и объяснений...

Все к лучшему! И пусть она не выполнила первый наказ Темного Властелина, зато преуспела во втором... Теперь только забрать кокон и наверх!

* * *

Яркий свет ударил по глазам, ослепляя, и Пифия поняла, что, оказывается, успела уже позабыть, что такое солнце, и тут же подумала, что ей не нравится этот мир с его ослепительным светом, холодящим тело ветром и бестолковыми людьми, настойчиво снующими вокруг нее.

— Что случилось, госпожа? Почему ты одна? — надоедливо суетился рядом Карло, в то время как остальные вынужденную немоту пытались восполнить избытком движений.

— Все погибли,— мрачно ответила колдунья, искусно изобразив на прекрасном лице скорбь, что оказалось не так сложно для человека в скверном настроении.

При этих словах окружавшие ее люди, в которых она узнала Охотников Вамматара, помрачнели.

— Неужели Вожак тоже? — спросил старый мастер, так и не договорив, словно боялся произнести роковое слово.

— Нет,— покачала головой колдунья,— но Вожак с Телохранителем затерялись на самом дне подземелья, и я совсем не уверена, что они еще живы...

— Они живы,— тряхнул седой головой Кар-до.— Вожак не может погибнуть,— убежденно заявил он, и все закивали, соглашаясь.

— Хвала Волчице, если так,— пожала плечами Халима.— К сожалению, остальные погибли на моих глазах.

Она вкратце рассказала выдуманную на обратном пути историю, которая, правда, в основном соответствовала действительности. Только окончание колдунье пришлось изменить, чтобы не показать своей причастности к смерти Кучулуга и двух десятков обреченных ею на смерть воинов.

Она вовсе не собиралась распинаться перед мужланами, просто хотела посмотреть, поверят ли они, прежде чем повторить то же самое Разаре.

Она говорила, а ее внимательный взгляд отмечал, что они верят, жестами и отдельными фразами подтверждая, что да, так вполне могло быть.

Халима не стала задерживаться в Усадьбе дольше, чем это было необходимо, и ближе к вечеру в сопровождении конной полусотни отправилась в Логово.

Разара уже ждала ее, неизвестно каким образом прознав о возвращении Пифии, и сразу по прибытии коварная красавица вновь повторила свой рассказ, который и на искушенного Оракула произвел такое же впечатление, что и на простого мастера земляных работ.

Колдунья заканчивала мрачную концовку, а потрясенная Разара не прерывая слушала ее. Всего ожидала владычица от этого похода, но только не того, что он закончится столь трагически, а главное — безрезультатно. Даже с трудом добытые книги Халима попросту выбросила, забрав из разгромленного, лагеря только воду и немного еды. Она так и сказала об этом старой женщине, солгав, правда, что ей пришлось спасаться бегством.

— Быть может, все еще образуется,— грустно вздохнула она и повторила слова Кардо: — Они живы! Вожак не может погибнуть!

Ей самой это показалось вполне уместным, и, только закончив говорить, она пожалела о сказанном. Разара посмотрела на Пифию долгим, странным взглядом, и та поняла, что переиграла... Она тут же попыталась исправить положение, переведя разговор на другое.

С непонятным для самой себя возбуждением она рассказывала о книгохранилище, о покрывавших стены святилищ письменах и видела при этом, что старуха только все больше хмурится.

Тем не менее она продолжала излагать собственные планы того, как завладеть подземельями, занимая зал за залом, освещая их ярким светом факелов и оставляя в каждом по гарнизону. Она рассказала о несметных сокровищах и камнеедах, с которыми, судя по всему, можно договориться. Она рассказала, наконец, об Огненной реке и храме Черепа на другом ее берегу, где неизбежно должен отыскаться трон Крови, но когда в конце концов умолкла, то увидела, что слова ее явно не попали в цель. Какая-то мысль глодала владычицу, но какая, оставалось для Пифии тайной.

* * *

Уединившись в своих покоях, Халима быстро ходила из угла в угол, места себе не находя от негодования. Ну зачем ей понадобился этот дурацкий пафос? Зачем изображать чувства, которых не испытываешь?!

Ведь проверила рассказ на Кардо, так ведь нет — захотелось усилить впечатление, и теперь Разара что-то заподозрила. А что, собственно, она может заподозрить? В чем обвинить ее? Колдунья заставила себя успокоиться и, усевшись в кресло, налила вина из запотевшего кубка. Ведь не она же уничтожила отряд? «Такое предположение просто нелепо само по себе»,— успокоила она себя и тут же помрачнела.

Но ведь так и произошло на самом деле! Пусть не весь отряд, но половину его она обрекла своей волей на смерть! Пифия сделала судорожный глоток и, чувствуя, как задрожали руки, поставила бокал на стол. Что если об этом станет известно? Она попыталась представить себе возможные последствия и поняла, что простой смертью не отделается... А помирать ей не хотелось ни просто и быстро, ни медленно и мучительно. Впрочем, откуда Разара узнает?