Мэрилин Монро - Дональд Спото

Пожалуй, лучше всего отражают характер Наташи ее написанные от руки письма друзьям и студентам: малопонятные фразы усыпаны разбросанными в самых неожиданных местах подчеркиваниями и восклицательными знаками, разительно напоминая пунктуацию в комиксах. Абсолютно любая вещь считалась ею вопросом огромной важности, и во время индивидуальных занятий с актерами, а также при встречах с продюсерами и режиссерами она не выносила ни дискуссий, ни возражений. В киностудии «Коламбия» фамилия Наташи вызывала уважение, но без тени сердечности, а ее суровая манера поведения, типичная для старых дев, раздражала как женщин, так и мужчин. Только восхищение Гарри Кона, порожденное завистью, и упрямство нескольких менеджеров-иммигрантов являлись причиной того, что ее до сих пор не вычеркнули из ведомости на зарплату. Если бы решение в этом вопросе зависело от актеров, находящихся в студии «Коламбия» на контракте, Наташа давным-давно очутилась бы снова в студии МГМ на положении иностранки с неопределенным прошлым и умоляла дать ей хоть самую жалкую работенку.

Однако описанным выше поведением она не более чем маскировала свое горькое разочарование. Наташа рассчитывала и притязала на большую сценическую карьеру, но Лос-Анджелес смог предложил ей только работу в кино (да и то в мелких масштабах), а ее явный акцент и несколько отталкивающий облик ограничивали диапазон доступных Наташе ролей. В результате занятое ею позднее положение преподавателя сценического искусства означало, что она окончательно отказалась от своих честолюбивых мечтаний и трудилась теперь ради успеха более молодых, более привлекательных и, как она полагала, менее талантливых актеров. В ее отношениях с Мэрилин с самого первого дня появились тревожные сигналы.

В своих неопубликованных интервью и мемуарах, повествующих о тех годах, когда она была учительницей Мэрилин, а эпизодически даже жила с ней в одной квартире, Наташа говорит о многом с едва скрываемой горечью — причем не только по причине запутанного и неудачного, прямо-таки злосчастного финала их знакомства. С момента самой первой встречи с Мэрилин Наташа была к ней в претензии за ее красоту и очарование, и так продолжалось всегда, в том числе и тогда, когда она восхищалась Мэрилин или пробовала ее совершенствовать. Конфликт сопровождался весьма трогательным и небанальным развитием ситуации, поскольку преподавательница чрезвычайно быстро ощутила себя безгранично влюбленной в свою ученицу — и эта страсть оказалась едва ли не губительной для самой Наташи, но приносила выгоды Мэрилин, которая инстинктивно знала, как использовать чью-то преданность, уходя при этом от каких бы то ни было сексуальных контактов, если она была настроена против таковых.

Во время их первой встречи (10 марта 1948 года) Мэрилин была очарована опытностью и эрудицией Наташи, увидев в ней женщину, от которой она может научиться действительно многому. Она рассказала Наташе о своем пребывании в «Лаборатории актеров», а та в ответ прочла краткую лекцию по поводу Московского художественного академического театра (МХАТа), охарактеризовала выдающегося актера и теоретика театра Константина Сергеевича Станиславского и рассмотрела влияние Антона Павловича Чехова на современную драму. «Из того, что она тогда рассказывала мне, я запомнила немногое, — вспоминала позднее Мэрилин Монро. — Это был водопад, брызжущий впечатлениями и живописными картинами. Я сидела, созерцая ее полные экспрессии руки и искрящиеся глаза, и вслушивалась в то, как Наташа уверенным голосом повествовала о русской душе. Рассказала она мне и о том, какое учебное заведение и у кого окончила, явно давая понять, как много изучила и знает. Но одновременно она вела себя так, что и у меня складывалось впечатление, будто бы я тоже — человек особый, необычный».

У Наташи сложилось далеко не столь сильное впечатление:

В Мэрилин многое было заторможено, она чувствовала себя закрепощенной и не произнесла ни словечка по собственной воле. Ее привычка почти не шевелить губами при произнесении слов выглядела неестественной. Диапазон человеческого голоса позволяет передавать всю гамму чувств, и для каждого ощущения и впечатления имеется свой эквивалент в оттенке тональности речи. Я пыталась научить Мэрилин всему этому. Ей, однако, было уже известно, что ее сексапильность в любой ситуации срабатывает безотказно и что в первую очередь она может полагаться именно на нее.

«Бывали дни, — признавалась позднее Мэрилин, — когда я не могла понять, почему Наташа оставила меня в качестве своей ученицы, поскольку она давала мне понять, что я никчемна и лишена таланта. Очень часто мне казалось, что для нее я была всего лишь одним из сотни других безнадежных случаев».

А ведь обращая внимание только на недостатки Мэрилин, Наташа парадоксальным образом укрепляла в актрисе убеждение, что собственное тело, сексуальное очарование, а также смелые выходки и проделки являлись ее главным (а в принципе — единственным) козырем. Более того, между учительницей и ученицей пролегала глубокая культурная пропасть, и Наташа использовала этот факт для осуществления своеобразного психического контроля над Мэрилин — довольно-таки рафинированная метода, часто используемая разочаровавшимися любовниками. Тем самым чуть ли не с первого дня в их взаимоотношениях сложился и начал развиваться сложный союз Пигмалиона и Галатеи.

«Как-то я обняла ее, — вспоминает Наташа, — и произнесла: "Хочу любить тебя". Помню, она пристально посмотрела на меня и ответила: "Наташа, тебе не нужно любить меня до тех пор, пока ты работаешь со мной"». Обе женщины были искренними друг с другом, но только одной из них приходилось испытывать муки и терзания страсти, не находящей взаимности. Наташина боль могла бы исходить прямо со страниц русского романа, поскольку ее любовь носила трагический характер; эта женщина не могла найти в своем чувстве удовлетворения, не в состоянии она была и покончить с ним. «Она была влюблена в меня и жаждала, чтобы я тоже ее любила», — это все, что Мэрилин сказала позднее на данную тему.

Незадолго перед смертью Наташа высказалась более открыто:

Мне хотелось бы иметь одну десятую интеллекта Мэрилин. Правда такова, что мои чувства и вся моя жизнь в значительной мере находились в ее руках. Я была заметно старше, являлась для нее преподавательницей, но она знала глубину моей привязанности и использовала мои чувства так, как это умеет делать красивая и более молодая особа. Мэрилин говорила, что в нашей паре именно она нуждается во мне. Однако на самом деле все обстояло наоборот. Моя жизнь с ней означала постоянный отказ от самой себя.

Наташа была права. Хотя казалось, что это Мэрилин зависит от нее, девушке удалось, однако, сохранить независимость и силу, а также врожденное честолюбие, благодаря которым она преодолела и в конечном итоге победила бесчисленные разочарования, одиночество и неудачи. Наташа Лайтесс намного сильнее зависела от Мэрилин, испытывая в ней потребность. В этом как раз и может состоять причина того эмоционального кризиса, который она переживала на протяжении шести лет. Даже будучи приговоренной к разочарованию в любви, Наташа продолжала любить настолько горячо, что была не в состоянии заставить себя совершить поступок, который принес бы ей освобождение, — распрощаться с Мэрилин.