Проблема с миром - Джо Аберкромби

Видимо, она говорила о ночах, которые провела за шитьем при свечах – не о ночах, которые провел он, избивая людей при свете фонаря.

Стоило ли оно того?

– Угу, – промычал он.

Он заставил свое лицо изобразить улыбку. В последнее время ему часто приходилось это делать.

* * *

Лео сидел, глядя, как его жена танцует – кружась, поворачиваясь, улыбаясь, легко перепархивая от одного партнера к другому. Его жена. Произнося эти слова даже мысленно, он ощущал виноватое возбуждение. Стоило ли говорить, что танцевала она завораживающе.

Лео хотел бы присоединиться к ней и тоже понежиться во всеобщем восхищении. Но он никогда не был хорошим танцором, даже до того, как был ранен в бедро. Мало кто из солдат умеет танцевать. Разве что Антауп. Он подумал, что скажут его друзья, когда он представит им свою нареченную. Потеряют дар речи, скорее всего. Разве может она вызвать что-либо, кроме восхищения? Хоть у них, хоть у любого другого?

– Вы не танцуете, ваша светлость?

Это была та женщина с рыжими волосами и внушительной грудью, с которой он познакомился, когда в последний раз был в Адуе.

– Нога, знаете ли. Все еще побаливает.

– Как жаль! Я не могу упомнить настолько великолепной свадьбы.

– Благодарю вас… – Ужасное мгновение, пока он сомневался, что сможет вспомнить ее имя, и затем волна облегчения, когда оно всплыло в памяти. – Селеста! Я так рад, что вы пришли.

– О, даже если бы Байяз запер меня в Доме Делателя, я все равно нашла бы способ сюда пробраться! – Она похлопала его веером по груди. – Это уже второе замечательное событие, которые вы устроили в Круге лордов!

Лео скривился:

– Вы знаете о первом?

– Дорогой мой! Все знают о первом!

– Ну что ж, сегодня вечером я буду говорить с королем. Извинюсь перед ним, и все будет кончено.

– Разумеется. Хотя, полагаю, между вами и его величеством всегда будет некоторое… трение, учитывая его бывшие отношения с вашей женой.

Лео ощутил, как вверх по его спине пополз холодок.

– Что?!

– Ходят слухи, что они были любовниками, – прошелестела она. – Но, конечно же, Савин вам уже все рассказала. Кому захочется, чтобы такой секрет угрожал твоему браку!

Музыканты внезапно взяли фальшивую ноту.

Не потому ли Савин так беспокоилась о том, что он мог задеть чувства короля? Так хотела, чтобы Лео извинился? Он почувствовал, как его затапливает ярость, и боль в ноге, когда он наклонился к Селесте дан Хайген, ее только усилила. Следующие слова Лео прошипел сквозь застывшую на лице улыбку:

– Если я узнаю, что вы распространяете подобные сплетни, я лично разобью вам рожу!

Селеста выглядела весьма польщенной. Видимо, она была из тех людей, которые считают победой любые обращенные к ним чувства, лишь бы их не игнорировали.

– Право же, ваша светлость, нет смысла так сердиться на меня. Ведь это не я спала с королем!

И она удалилась, оставив его сидеть и наблюдать, как его жена танцует – кружась, поворачиваясь, улыбаясь, легко перепархивая от одного партнера к другому… Это зрелище больше не вызывало в нем прежнего восторга.

* * *

Это было сделано. Это было сделано, и не могло быть обращено вспять.

Орсо осушил еще один бокал. Может быть, ему стоило бы установить какой-нибудь рекорд по количеству выпитого? Что-нибудь, что придало бы его жизни цель. Что-то большее, чем просто сидеть, уставившись на Савин и думая о том, что он потерял.

Он взглянул в сторону Брока – который, как оказалось, тоже смотрел на него, по какой-то причине сердито хмуря брови, – и поднял свой пустой бокал в бессмысленном приветствии. У этого ублюдка было все, чего был лишен сам Орсо. Он был честен, решителен, нравился людям. Невероятно популярен как среди знати, так и среди простого народа. Герой из книжки, за спиной которого не теснится толпа ошибок. Если не считать той, что он сделал в Круге лордов, – той, за которую он, кажется, очень рвется извиниться и которая, по всей видимости, лишь украсила его репутацию. Вы знаете, он такой горячий, такой импульсивный! Можно подумать, что изругать монарха – самая восхитительная вещь, какую только можно сделать в Открытом совете.

– К некоторым людям вина пристает, как клей, – пробормотал он себе под нос. – А с других просто соскальзывает.

– Ужин будет вскорости подан, ваше величество! – Напудренный лакей указал жестом на его кресло (разумеется, самое большое) в самом центре огромной отполированной подковы праздничного стола. Орсо подумал, сколько деревьев должно было погибнуть, чтобы получилось нечто подобное. – Если вашему величеству будет угодно, ваше место будет между двух невест, а женихи будут располагаться по обе стороны снаружи.

Лакей удалился, умудряясь пятиться задом и кланяться одновременно.

Между двух невест… Словно для того, чтобы подчеркнуть, насколько он одинок. Орсо бы предпочел, чтобы его посадили между Большим Волком и Талинской Змеей. С гораздо большим удовольствием! С ними у него не было и наполовину настолько отвратительных отношений, как с Савин дан Глоктой.

Он понял, что должен поправиться: с Савин дан Брок.

– Проклятье! – рявкнул Орсо. Он больше не мог этого выносить. Он больше не мог выносить самого себя. – Горст!

– Ваше величество?

– Где нынче можно найти капрала Танни? – Лорд-губернатор гребаной Инглии может извиниться и позже, если ему еще захочется. – Думаю, с меня на сегодня хватит чужого счастья.

* * *

Савин прикрыла двери и прислонилась к ним спиной, переводя дыхание. Ее щеки горели от танцев, комплиментов, бесконечных улыбок и все увеличивающихся порций жемчужной пыли. Лицо уже почти не ощущалось. Ей было просто необходимо немного отдышаться.

– Итак. Замужняя женщина.

При виде отца в ее кружащейся голове моментально прояснилось. Он сидел на террасе в своем передвижном кресле, запрокинув лицо, изборожденное глубокими морщинами, и глядя на звезды.

– Говорят, это самый важный день в жизни отца.

– Говорят, говорят! – отозвалась Савин. – Мало ли какую чепуху говорят.

Когда-то его мнение значило для нее все, но в данный момент она поняла, что ей практически все равно. Ей не терпелось сбросить с себя обломки прежней жизни, как змея сбрасывает старую кожу, чтобы с улыбкой скользнуть навстречу сияющему новому будущему.

– Видишь ли, Савин, нет никаких руководств о том, как быть родителем. – Он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Его глаза блестели в темноте яркими точками. – В особенности если твои собственные родители так плохо справились со своей работой, как это случилось со мной и твоей матерью. Ты кидаешься из одной неразберихи в другую и прокладываешь курс лишь в тех местах, которые можешь видеть в данный момент. Мы хотели рассказать тебе правду, но… как можно найти подходящее время, чтобы поделиться подобной новостью? Мы предпочитали притворяться. Мы не хотели… причинять тебе боль.