Какие большие зубки - Роуз Сабо

– Ты не понимаешь, – сказал он. – И никогда не поймешь.

Я почувствовала, как мои ладони сжимаются в кулаки.

– Ты прав, – сказала я. – Я не понимаю, почему ты так эгоистичен. Разве тебе мало того, что все заискивают перед тобой и делают все, что ты скажешь? И тебе приходится придумывать, какую бы еще вещь заполучить, потому что получать все что угодно – это же так скучно, да?

Рис размахнулся, выпустив когти, и я почувствовала, как они прошлись в миллиметре от моего лица. Потом он бросился к дому, взлетел по ступенькам и рывком распахнул дверь. Я последовала за ним, не до конца понимая, что он собирается делать. Он ворвался в гостиную, где grand-mère сидела и попивала чай с девушкой.

– Я никогда не стану встречаться ни с одной женщиной, которую ты сюда притащишь, – сказал он, обращаясь к grand-mère. – Так что не утруждай себя. Я все решил.

И вдруг в один момент, как и предсказывала бабушка Персефона, я увидела Риса с другой стороны. Вздымающаяся грудь, выпяченная в сторону grand-mère челюсть. Вид у него был героическим.

Я вдруг почувствовала себя подлой, низкой; мне стало стыдно за то, что я не видела, что он говорит абсолютно серьезно. Пусть даже он был опасным оскалившимся зверем, но он действительно был влюблен. Он был готов поставить на карту все. Хоть раз в жизни я была такой же храброй?

Я взглянула на рыжеволосую девушку в кресле. Чашка чая замерла на полпути к ее губам. Однако улыбка не исчезла. Она маячила на ее лице, столь же естественная и острозубая, как и секунду назад.

Grand-mère невозмутимо глядела на Риса.

– Прекрати это немедленно, – велела она ему.

Рис застыл на полушаге, уронив руки по бокам. Он огляделся с диким видом, пока не нашел меня.

– Элеанор, – сказал он. – Сделай это еще раз. Отпусти меня.

– Что? – не поняла я.

Grand-mère даже не шелохнулась.

– Иди к себе в комнату и оставайся там, – сказала она Рису. Тот повернулся и зашагал прочь.

– Элеанор! – крикнул он. – Элеанор, помоги! Помоги, Элеанор!..

– Замолчи, – вырвалось у меня, и я тут же зажала рот рукой. Но было уже поздно.

– Мне так жаль, – сказала grand-mère девушке, покосившись при этом на меня. – Я не предполагала, что знакомство состоится при столь неприятных обстоятельствах.

Девушка повернулась сначала к ней, потом ко мне.

– Никаких проблем, – сказала она. – Он честен, мне это нравится. Мы могли бы попробовать, и я посмотрю, что к чему.

– Он глупец, – сказала grand-mère. – Элеанор, ты не могла бы подождать меня в моей комнате? Я пока провожу нашу гостью. А потом мне хотелось бы обсудить с тобой кое-что.

Я кивнула. Поднявшись наверх, я села на кровать и стала думать, что ответить grand-mère, которая неизбежно станет задавать мне вопросы.

Я заметила, как странно Рис вышел из зала. Обычно он не ходит так, если уж на то пошло. Он шагает, врывается, хлопает дверями, носится по коридорам. Но в этот раз он шел спокойной походкой, почти механической.

Несколько минут спустя grand-mère зашла в комнату и бессильно опустилась на кровать. Она выглядела измученной.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Как же тяжело стараться сделать так, чтобы все шло гладко, – сказала она. – Особенно когда дело касается твоего кузена. Он сложный человек. А Лума вообще меня не слушается. Мне действительно необходима твоя помощь, Элеанор. Мне нужно, чтобы ты брала на себя больше ответственности. Я уже не так молода, как раньше.

– Знаю, – сказала я. – Мне так жаль.

– Это не твоя вина. Я просто поверить не могу, что он так обошелся с бедной девочкой.

– А кто она? – спросила я.

Grand-mère сделала паузу и странно на меня посмотрела.

– Это не имеет значения, – сказала она. – После его выходки она никогда больше не вернется в этот дом.

Мне хотелось порасспрашивать grand-mère еще, но она выглядела совершенно подавленной.

– Grand-mère, – сказала я, – забудь о Рисе. Он слишком упрям. Может, начнем с того, что найдем кого-нибудь для Лумы?

– Чтобы ты могла заполучить своего Артура, конечно, понимаю. – Она вздохнула и помассировала виски. – У меня разболелась голова, дитя мое. Пойду заварю себе чаю.

– Хочешь, я тебе принесу? – предложила я.

– Нет, – сказала она. – Но знаешь, чем ты можешь мне помочь? Не позволяй больше Рису выходить из комнаты. Знаю, ты не помышляла ни о чем плохом, но это ради его же блага.

Она похлопала меня по руке, плавно встала, вышла за дверь и стала спускаться по лестнице.

Какой странный, безумный выдался день. Вот бы обсудить это все с grand-mère. Может, мне стоит попробовать разложить карты? Вдруг я смогу что-то понять.

Возле двери своей комнаты я помедлила. Она была приоткрыта, хотя я была уверена, что плотно ее закрыла. Я проскользнула внутрь, и мне стало настолько не по себе, что я тут же заглянула под кровать. Все было как-то не так: платяной шкаф открыт, постель заправлена наспех, но без подоткнутых «по-больничному» углов, как меня научили в школе святой Бригит. Кто-то сюда заходил. Кто-то копался в моих вещах, пока меня не было.

Еще не успев проверить, я уже знала, что бабушкина записная книга пропала. Как и колода таро.

Поначалу я была спокойна. Наверное, я просто плохо искала. Я осмотрела пол: вдруг она куда-то упала случайно. Проверила под матрасом, под подушками, за сломанным кукольным домиком и в каждом углу, который мог прийти мне на ум. Пусто. Мерзкая хватка паники сжала мое горло.

Это могла сделать Маргарет. Я закрыла глаза и прислушалась, как меня учила grand-mère. Маргарет была внизу в прачечной, стирала белье. Зачем она потрошила стервятника, если не в попытке отыскать карты? И я ей никогда не нравилась. Она считала меня предательницей.

Я зашагала было к залу, но остановилась у спальни Лумы. Ее дверь распахнулась, оттуда высунулась рука, схватила меня за запястье и втянула внутрь.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Нам надо поговорить.

Я огляделась. И только теперь заметила дедушку Миклоша. Он лежал под кроватью, завернувшись в Лумино стеганое одеяло. В его волосах торчал листик.

– Закрой дверь, – приказала мне Лума. – И веди себя тихо. Дедушка хочет тебе кое-что втолковать.

– Что? Все еще думает, будто grand-mère приехала, чтобы его убить?

Лума сердито посмотрела на меня.

– Так ты знала?

– Я ей уже говорил, – подал голос дедушка Миклош. – Из-за этой женщины я и бежал в Америку.