Физиология вкуса - Жан Антельм Брийя-Саварен

Сну всегда предшествует более-менее сладостное ощущение неги: тело впадает в него с удовольствием благодаря уверенности в быстром восстановлении сил, душа отдается ему с доверием и в надежде, что средства жизнедеятельности получат подкрепление.

Ошибочно сравнивать это столь положительное ощущение со смертью вслед за многими видными учеными, которые именно так и оценивают сон; смерти все наши живые существа противятся изо всех сил, и ее приход отмечен такими своеобразными симптомами, что внушают ужас даже животным.

Как и все прочие наслаждения, сон может становиться страстью, ибо попадаются люди, спящие три четверти своей жизни; и тогда, подобно всем прочим неуемным страстям, это приводит к пагубным последствиям, в данном случае к лени, полнейшему безразличию, слабости, отупению и смерти.

Салернская школа[148] отводила на сон лишь семь часов, без различия возраста и пола. Это предписание слишком сурово; детям надо предоставлять что-либо по их потребностям, а женщинам – из снисходительности; но одно не подлежит сомнению: когда в постели проводят больше десяти часов, это явное излишество.

В первые моменты сумеречного сна воля еще сохраняется: еще можно проснуться, да и зрение еще не утратило свою силу. «Non omnibus dormio»[149], – говорил Меценат, и в этом состоянии не один муж обрел досадную уверенность. Еще рождаются некоторые мысли, но они бессвязны; мерещится какое-то неясное свечение; кажется, будто мелькают какие-то смутные, призрачные фигуры. Это состояние длится недолго, и вскоре все исчезает, прекращается всякое колыхание, и человек проваливается в глубочайший сон.

Что делает душа в это время? Живет сама по себе. Она как кормчий во время штиля, как зеркало темной ночью, как лютня, которой никто не касается, – ждет новых впечатлений.

Тем не менее некоторые психологи, и среди прочих граф Редерн, утверждают, что душа никогда не перестает бодрствовать, и этот последний приводит в качестве доказательства, что всякий человек, которого внезапно будят во время его первого сна, испытывает такое ощущение, будто его отрывают от какого-то важного дела, которым он был поглощен.

Это наблюдение небезосновательно и заслуживает тщательной проверки.

Вдобавок это состояние полного небытия длится недолго (почти никогда не превышает пяти-шести часов), после чего потери мало-помалу восполняются, вновь рождается смутное ощущение возврата к жизни, и спящий переходит в царство сновидений.

Сновидения – это впечатления одностороннего действия, которые проникают в душу без помощи внешних факторов.

Это хоть и обыденные, но в то же время необычайные явления, и мы мало что о них знаем.

Повинны в этом ученые, еще не предоставившие нам достаточного количества наблюдений. Необходимая помощь придет со временем, когда двойственная природа человека будет лучше изучена.

При современном состоянии науки должно считаться установленным, что существует некий флюид, мощный и всепроникающий, который передает в мозг полученные чувствами впечатления, и благодаря возбуждению, вызванному этими впечатлениями, у нас рождаются мысли.

Абсолютный сон вызывается истончением и ослаблением этого флюида.

Надобно полагать, что усилия по перевариванию и усвоению пищи, которые отнюдь не прекращаются во время сна, восстанавливают эту потерю, так что при наступлении момента, когда человек уже имеет все необходимое для действия, он еще недостаточно возбужден внешними факторами.

Тогда нервный флюид, подвижный по своей природе, переносится в мозг по нервным каналам; он проникает в те же места и по тем же следам, а проходя тем же путем, должен неизбежно производить те же действия, хотя и с меньшей интенсивностью.

Мне кажется, что причину этой разницы легко уловить. Когда бодрствующий человек впечатлен неким внешним объектом, он получает от него точное, непосредственное и безусловное ощущение; орган весь целиком находится в движении. Когда же, напротив, то же самое впечатление передается человеку во время его сна, тогда задействована только остаточная часть нервов, ощущение обязательно должно быть менее живым и менее верным; а для того, чтобы нас лучше поняли, мы говорим, что бодрствующий человек получает сотрясение всего органа, а человек спящий – только колыхание той его части, что соседствует с мозгом.

Тем не менее известно, что в эротических снах природа достигает своей цели почти так же, как при бодрствовании, но эта разница рождается из самого различия органов, поскольку половое влечение нуждается только в возбуждении, каким бы оно ни было, и каждый пол несет в себе все необходимое для совершения акта, к которому его предназначила природа.

87. Итак, когда нервный флюид устремляется в мозг, он всегда проникает туда по каналам, предназначенным для задействования какого-либо из наших чувств, и вот почему он пробуждает там определенные ощущения или цепочки тех или иных мыслей, более предпочтительных, нежели другие. Таким образом, когда задет зрительный нерв, нам кажется, будто мы видим; когда задет слуховой – будто слышим и т. д. И отметим здесь одну по меньшей мере странную особенность: очень редко бывает, чтобы ощущение, которое мы испытываем во сне, относилось ко вкусу и к обонянию; когда нам снится сон о цветнике или о лугах, мы видим цветы, не чувствуя их запаха, а если во сне участвуем в трапезе, то видим блюда, не наслаждаясь их вкусом.

Это была бы работа, достойная самых сведущих ученых: раскрыть тайну, почему два наших чувства вовсе не производят впечатления на душу во время сна, тогда как четыре других пользуются почти всей своей силой. Я не знаю ни одного психолога, который занимался бы этим.

Заметим также, что чем глубже эмоции, которые мы испытываем во сне, тем большую силу они имеют. Так, даже самые чувственные наши мысли – сущий пустяк по сравнению со страхом, который мы испытываем, видя во сне, что теряем дорогого ребенка или что нас собираются повесить.

В таком случае можно проснуться, обливаясь потом или слезами.

88. Какими бы странными ни были мысли и представления, которые порой смущают нас во сне, все же, присмотревшись к ним внимательней, мы увидим, что это всего лишь воспоминания или сочетания воспоминаний. Я хочу сказать, что сны – всего лишь память чувств.