Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу

Он хотел знать все и сразу. На месте ему не сиделось. Да и ответов он толком не слушал. Стоило мне начать говорить, как он тут же задавал новый вопрос. И ведь нельзя сказать, что его не учили манерам, просто он очень быстро думал, мысли опережали слова, да еще волнение сказывалось. Он мне уже доложил по секрету, что собирается стать воином, хотя мать предпочла бы видеть в нем будущего священника. Но Хиуэл дал ему дротик. Он тренировался и теперь хотел знать, удалось ли ему напугать меня на дороге. Я с удовольствием болтал с мальчишкой, лишь бы не думать об Эйвлин и прочих наших проблемах. А так я чувствовал себя почти как дома. Рассказывал о Камланне, вспоминал семью… Я бы говорил с ним и дальше, но тут открылась дверь. На пороге с подносом в руках стояла давешняя помощница сестры Телери.

Гвин, который как раз нетерпеливо наклонился вперед с сияющими глазами, внезапно словно сдулся. Лицо приняло отстраненное выражение. Он встал.

— Он уже проснулся, мама, — сказал он женщине. — Я бы не стал его будить…

— Да? — в голосе женщины звучало явственное сомнение. — Я же тебе говорила. Наш гость болен. А ты пристаешь к нему с вопросами! — Женщина поставила поднос. — Так, а почему ты еще не на уроке?

Гвину явно нечего было ответить. Пришлось его выручать.

— Он навестил меня, чтобы узнать, как я себя чувствую, — вклинился я в паузу. — Это же он нашел нас на дороге, вот и беспокоится. А я был рад его компании. — Гвин бросил на меня благодарный взгляд.

Кажется, женщина собиралась улыбнуться, но подавила улыбку и вернула лицу строгое выражение.

— Хорошо, что ты беспокоишься об этом бедном человеке, сердце мое. Но сейчас ему нужен покой, а тебе нужны уроки. Ну-ка, катись отсюда! Отец Карнедир, должно быть, заждался.

Вряд ли Гвина обрадовало упоминание ожидающего учителя. Но я сказал:

— Хорошо, что ты зашел ко мне. — Мальчишка просиял. — Если мама не против, приходи еще.

Он посмотрел на мать, та согласно кивнула, и парень довольный выскочил за дверь. Женщина рассмеялась ему вслед и обернулась ко мне.

— Твой сын? — спросил я.

— Да. Хочешь поесть?

— Спасибо. Хочу, конечно. Он у тебя хороший парень.

Она вздохнула, убирая прядь светлых волос с голубых глаз, и я отметил, что жест у нее получился очень изящный.

— Да, мальчик хороший, но дикий совсем. Ты не устал от него?

Я покачал головой, и она подвинула ко мне поднос. Мне досталась миска каши с медом, хлеб, масло и парное молоко. И все это замечательно пахло.

— Он умный, — продолжила женщина разговор. — Учитель им доволен… когда он не сбегает с уроков. Просто у него очень живое воображение. Боюсь, как бы он из-за этого в беду не попал.

— Он сказал, что вы хотите сделать из него священника?

— Хорошо бы. Он достаточно умен, а это благородное занятие, очень нужное в наше время.

Я не ответил. Каша оказалась очень вкусной.

— Тебе эта идея не по нраву? — заметила она. — Ну, понятно, все мужчины так считают. Гвин хочет стать воином. Прошу тебя, не стоит потакать ему в этом желании. Ты же, наверное, многое можешь ему рассказать…

Я удивленно посмотрел на нее. Она спокойно стояла у стены, слегка улыбаясь, в простой одежде, но что-то в ее облике говорило о непростом происхождении. Интересно, откуда она? Судя по акценту, родилась не в Гвинеде.

— Всем мальчишкам нравятся подвиги, — я пожал плечами. — Да и нет ничего плохого в песнях, что поют барды. По крайности, научат парня быть храбрым. Чем плохо?

— Не сказать, чтобы плохо… Но они учат мальчишек любить войну, ценить золото, а силу ставить превыше добродетели и честности. Они много рассказывают о блеске мирской власти и мало о доброте, мире и благородстве души. Вот я и не хочу, чтобы сын слушал все это. А ты рассказывал ему о Камланне.

Я смущенно уставился на кашу.

— Ну… он спрашивал меня.

— А ты был там?

— Да, я слуга господина из Камланна.

Некоторое время она молча рассматривала меня, а затем сказала:

— Твои отношения со своим господином — это твое личное дело. Но я прошу тебя не говорить о рыцарях. Мне и так хватает проблем с Гвином, и вовсе не надо, чтобы он восхищался их доблестью. А то еще сбежит в Братство человека, которого я считаю узурпатором и тираном.

— Артур — великий король, — возмутился я. — Он — человек, защищающий свой народ! Он стремится к порядку и справедливости. И многие его рыцари — хорошие люди.

— Ты находишь? — женщина скептически заломила бровь. — Ну, тогда мы по-разному к ним относимся.

— Мне кажется, леди, вы несправедливы. — Как-то само собой я стал обращаться к ней иначе, чем раньше, но она не обратила на это внимания. Просто медленно покачала головой, глядя мне в глаза.

— Знаешь, у меня есть для этого основания. Отец Гвина… он воин, то есть рыцарь.

— Господи! Неужто он заставил вас нарушить обеты?

— Нет. В то время я еще не приносила клятв. Но честь потеряла. Только Бог знает, насколько это важная потеря. — Она подошла к окну и выглянула. — Я просто прошу тебя не говорить с моим сыном о войнах и воинах, — мягко произнесла она.

Что ж, она была в своем праве. Это же ее сын. Да и шансов стать воином у него было не больше, чем у меня. Так что я молча кивнул и стал доедать кашу, гадая о том, кто же такая мать Гвена.

Я отставил миску. Женщина повернулась от окна, улыбнулась, пытаясь сгладить напряжение, повисшее после ее слов.

— Поел? Вот и хорошо. А теперь давай посмотрим твою голову.

Она внимательно осмотрела рану, наложила какую-то мазь и перевязала. Закончив возиться со мной, она отошла и стала тщательно вытирать руки передником.

— Как Эйвлин? — задал я, наконец, мучивший меня вопрос. — Ну, та женщина, с которой я пришел.

— Она спит. В келье ей тепло и удобно.

— Она… проснется? — спросил я после недолгого молчания.

Вместо ответа она долго разглядывала меня.

— Это для тебя важно?

— Да. Я люблю ее.

Она еше некоторое время смотрела на меня, а потом улыбнулась как-то совсем иначе, чем прежде. И я понял, что если до этого она мне не доверяла, то теперь отношение изменилось. Улыбка на лице помощницы сестры Телери стала открытой и теплой, и, удивительное дело — лицо преобразилось! Я только сейчас понял, что она редкостно красива.

— Ты говоришь правду, — кивнула она скорее каким-то своим мыслям. — Темные времена. Женщинам живется особенно трудно. На их долю приходится много зла. А если даже это не так, то думаешь в первую очередь именно об этом. Твоей подруге… повезло. — Она забрала у меня поднос. — Все. Довольно разговоров. Оставайся в постели и постарайся отдохнуть как следует. Сестра Телери говорит, что при ранах головы это лучшее лечение.