Хризалида - Брендан Денин

Неизвестно, почему, но Дженни не смогла заставить себя припарковаться на подъездной аллее. Она не считает этот дом своим?

Дженни выбралась из салона, прислонилась к машине и вгляделась в дом, где они с Томом собирались начать новую жизнь. Пока она ехала в Спрингдейл, снег перестал, температура понизилась еще сильнее. Сколько времени? Три или четыре утра?

Дыхание сбилось, и Дженни накрыла свой огромный живот ладонями. «Боишься разговора с собственным мужем!» – сказала себе она.

На дорожке, ведущей к крыльцу, снег и наледь – когда Том в последний раз ее чистил? А он вообще ее чистил? Голые ветви деревьев напомнили Дженни, как несколько месяцев назад она убирала здесь листья. Воспоминания чуть ее не добили.

Дженни глянула на тротуар, сморгнула слезы, потом решительно повернулась к дому. Она здесь, чтобы разыскать мужа, чтобы вернуть его. Ради себя, ради малыша, который вот-вот появится на свет. По неровной обледенелой дорожке Дженни шла медленно, аккуратными шагами. Она слышала истории, как в зимнюю стужу люди поскальзываются, падают и, потеряв сознание, замерзают насмерть. С ней такое не случится. Только не сегодня.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Дженни добралась до крыльца и взобралась на него, опираясь на перила. Прикосновение к холодным щербатым перилам действовало ободряюще. На другой стороне крыльца, негромко звеня цепями, покачивались качели.

Дженни собиралась позвонить в дверь, но потом решила, что это и ее дом, черт подери. Из заднего кармана она выудила ключ, который всегда держала при себе с того вечера, когда Том выбил бокал вина у нее из рук. Все эти недели она чувствовала, что однажды ключ понадобится.

С ключом в руках Дженни шагнула к двери, и та со скрипом открылась. За порогом никто не стоял – получается, вошедший последним неплотно ее закрыл. У Дженни засосало под ложечкой. Ну, вперед!

Она переступила порог.

В столовой царила тьма, но Дженни хватало света из кухни, и она видела, куда идет. Все казалось чужим, словно она никогда не бывала в доме. Все как прежде, но какое-то другое – словно источает злобу или угрозу, или и то, и другое сразу. Живот пронзила острая боль, но Дженни ее проигнорировала. Дыхание сбилось. Сердце бешено стучало.

– Том! – негромко позвала она.

Ответа не последовало.

Когда Дженни вошла на кухню, потолочный свет показался как никогда ярким. Том сменил лампочку? Пятно тоже показалось ярче, словно его подпитали свежей кровью, хотя абсолютно такой же формы. Наверное, обман зрения. Потом Дженни показалось, что пятно отделяется от пола и поднимается к ней – так пристально она на него смотрела. Хватит! Она закрыла глаза, покачала головой и вслепую шагнула к открытой двери подвала.

На верхней ступеньке Дженни открыла глаза, позвала мужа и глянула вниз, во мрак подвала. Лестничная лампа горела тусклее, или так только чудилось после яркого света на кухне. Впрочем, брешь на пятой ступеньке просматривалась четко.

При виде бреши закипела кровь. От гнева потемнело в глазах и закружилась голова – Дженни сделала несколько глубоких вдохов, боясь, что упадет и сломает себе шею. Выпрямив спину, она с удивлением поняла, что из подвала доносятся ритмичные звуки. Там… кто-то дышит?

– Том! – закричала она. – Я спускаюсь!

Влажные звуки дыхания затихли. Шестое чувство подсказывало, что нужно бежать отсюда. Нужно вернуться в Нью-Йорк к Виктории и родить ребенка. Нужно забыть Тома и этот клятый дом.

Вместо этого Дженни двинулась вниз по лестнице.

На ступеньке с брешью Дженни остановилась и, стиснув зубы, заглянула в брешь. Секунду спустя во тьме удалось различить кого-то извивающегося. Том говорил, что подвал кишмя кишит пауками и многоножками, уничтожать которых у него рука не поднимается. Дженни старательно убеждала себя, что видит именно их. Но те, кто копошился во мраке, были куда крупнее обычных насекомых… «Никого там нет, Дженни. Спускайся дальше!» – велела себе она, закрыла глаза, потом открыла, снова заглянула в брешь – и впрямь никого не увидела.

Дом они купили полгода назад, а она спускается в подвал лишь во второй раз. «Почему? – спросила себя Дженни. – Неужели я подсознательно чувствовала, что здесь обитает зло?» Прижав ладонь к животу, она подумала о «диковинке», которую Эбигейл нашла «на краю света». Она подумала об их с Томом поведении. Неужели Том наткнулся на ту диковинку и случайно передал Дженни скверну? Или не случайно, а нарочно?

Дженни ожидала, что в конце лестницы будет кромешная тьма, но с удивлением обнаружила рождественские гирлянды. Том повесил их, обозначив тропку в другую часть подвала. Цветные фонарики мигали, совсем как стробоскоп.

– Том! – чуть слышно позвала Дженни и огляделась, но не увидела его. И снова огляделась, изумляясь обилию хлама. Его здесь и раньше было так много? Не подвал, а рай скряги-барахольщика – бесконечные коробки и мусор высились кучами до потолка и валялись на полу. Неужели диковинка Эбигейл скрывалась в одной из таких куч?

– Том? – снова позвала Дженни.

Пробираясь по импровизированной тропке, Дженни поняла, что ее использовали много раз. Тропку очистили от хлама, по краям повесили старые бутылки и безделушки, на которых играли мерцающие огни бесконечных на вид рождественских гирлянд. Оформлено красиво – Дженни не могла это не признать и на миг даже понадеялась, что Том открыл для себя новый вид искусства. Да, он потерял контроль над своим поведением, но ведь он не первый мужчина, который не справился со сменой работы, места жительства и близящимся отцовством.

Черт, она ведь и сама жутко паниковала… Дженни представила, как в конце озаренного гирляндой лабиринта увидит Тома перед огромной картиной, или целой серией картин, где масляными красками изображены его страдания. На них его объяснение. Его извинение. На губах появилась непрошеная улыбка, но Дженни мигом ее подавила. Нет. Даже если случится именно так (а это очень помогло бы хоть чуточку разобраться в ситуации), Тому придется многое объяснять и исправлять.

Гирлянда и тщательно подобранный комплект стеклянных, керамических и металлических безделушек, которые ловили и отражали цветовые блики, давали слабую надежду. При этом шестое чувство настойчиво подсказывало: нужно бежать отсюда и побыстрее вскарабкаться по лестнице – если, конечно, беременность позволит.

Дженни решительно двинулась дальше.

Ближе к задней стене лампочек висело совсем мало, и тени сгустились. Звуки дыхания стали громче и выше, как у зверя, давящегося воздухом после тяжелого ранения. Том завел домашнее животное? Вряд ли. Судя по всему, он о себе-то едва способен заботиться. Сообразив, что у стены две человеческие фигуры, Дженни остановилась. Пусть глаза привыкнут к мраку, и она присмотрится.

Наконец Дженни поняла, что смотрит на Тома. Он стоял к ней спиной и не сводил глаз с темной фигуры, будто прилипшей к стене. Слева от Тома был старый холодильник, из которого торчали механические внутренности – свернутые трубки, ветхие провода. Холодильник словно к вскрытию приготовили. Фигура на стене странным образом притягивала свет и поблескивала.