Самородок - Ирина Беседина

Шаман неожиданно проснулся. Встал и подошёл к Михаилу. Взял его руку, потом открыл пальцем веки, внимательно посмотрел глаза. Лев наблюдал молча.

– Я вчера узнал, что вы решили лететь вместе с немцем. Мне было видение, я видел, что твоего друга ранят. Выслал собак и нарты. Будет жить Михаил. Полежит у меня, пока поправится. Ты иди, куда я тебя послал жить. Не обижай женщину. Она хорошая. Позову не скоро. Сам не приходи. Только если очень надо. Иди. Учи язык чавчу.

– Спасибо, – сказал Лев.

Оделся и ушёл. Тревога за Михаила несколько уменьшилась. Снег перестал падать. Звёзды казались очень близкими и яркими. Мороз чувствительно щипал щёки и нос. Лев медленно шёл к своей яранге. В голове крутились отрывочные мысли. Как он справится с ролью мужа и кормильца семьи? Есть ли у женщины дети? Не знает языка, обычаев чукчей. Переводчик прав, ему некуда деться и надо быстрее учить язык чукчей. Лев подошёл к яранге и вошёл в чоттагин[9], наполненный тёплым дымом от полыхающего костра. С непривычки запершило в горле, заслезились глаза. Лев закашлялся, опустился к земляному полу и увидел, что дым в яранге держится на уровне его груди, если он стоит, и медленно уходит в отверстие, образованное сходящимися в вершине крыши жердями яранги.

Около костра сидела его женщина. Рядом с ней ещё одна из тех, что была утром. Третьей женщины не было. Но был мужчина. Он улыбался и жестом приглашал его присесть. Лев беспомощно оглянулся вокруг. Тогда его женщина ушла за свой полог и вытащила оттуда позвонок кита. Поставила около него и похлопала, приглашая его сесть. Лев сел. Мужчина продолжал улыбаться.

– Вэкэт, – показал он на себя. – Кэлена, – показал он на его женщину. – Анканау, – он взял руку второй женщины и приложил её к своей груди. Лев понял, что это его жена. Чукча замолчал. Лев посмотрел на мужчину, потом на женщин. Он решил уточнить и запомнить имена своих соседей.

– Кэлена, – он взял её за руку и приложил её к своей груди, как это сделал Вэкэт. – Анканау, Вэкэт, – показал он рукой. Потом указал большим пальцем на себя и сказал:

– Лёва.

Все дружно закивали и повторили.

Близинский оглядел ярангу и увидел, что одежда мужчины аккуратно развешана на оленьих рогах около второго полога. Он встал и снял с себя верхнюю одежду. Повесил её около другого полога. Однако Кэлена сняла его кухлянку, специальным оленьим рогом тщательно очистила её от снега. Вэкэт снял остатки своей одежды и остался в набедренной повязке с куском пыжика впереди. Лев последовал его примеру. Теперь он стоял в трусах и полотняной рубахе. Женщины прыснули, но Вэкэт строго взглянул на них и что-то сказал. Они сели за столик и замолчали. Позднее он узнал, что обычай чукчей – не разговаривать с гостем, пока он не накормлен. На низеньком столике, стоящем около поднятого полога и длинного гладкого бревна, Кэлена поставила деревянное блюдо, наполненное квашеной зеленью. Её быстро съели. На большом деревянном блюде появились изысканные лакомства чукчей: мороженая оленина, мозги, вынутые из костей. Некоторое время в чоттагине слышалось чавканье, перестук ножей по деревянному блюду. Анканау убрала опустевшее блюдо и поставила другое, наполненное горячим мясом. Вэкэт поддел изрядную кость с мясом и протянул её Лёве. Тот принял из рук Вэкэта кусок мяса. Кэлена откинула рукава кэркэра[10]. Обнажилась её округлая крепкая грудь. Лев не поднимал глаз и старался показать, что он занят только мясом. Когда он его съел и поднял глаза, то увидел, что обе женщины сняли свои комбинезоны и сидят только в набедренных повязках из оленьей замши. К концу ужина в широких деревянных чашках подали крепкий олений бульон, сдобренный пахучими травами. Ужин был вкусный и очень сытный. Сытная еда и длинный, наполненный событиями и переживаниями день уморили Льва. Его стало клонить ко сну, и он чуть не свалился с импровизированного сиденья. К нему подошла Кэлена и взяла его за руку. Другой рукой она показала на полог. За пологом была постель из оленьих шкур. Лев лёг и укрылся лисьим одеялом. Заснул он мгновенно и спал без сновидений. Ночью он слышал, как в полог вползла Кэлена. Но сил проснуться у него не было. Кэлена его не трогала. Она отодвинулась на край постели. И больше он ничего не слышал. Утром, когда он проснулся, Кэлены в пологе уже не было. Лев высунул голову за край полога и увидел, что женщины делают что-то с оленьими шкурами. Он быстро, крадучись, схватил свою одежду, оделся и выбежал на улицу. На морозе он едва не задохнулся от свежести и невольно зажмурился от ослепительной белизны, хотя солнца не было, лишь по краю изрезанного дальним хребтом горизонта была разлита молочно-белая полоса – признак полярного зимнего дня. Лев с наслаждением прислушивался к тишине, к постепенному приливу сил. На душе было спокойно, и он сам этому удивился. Даже за Михаила он сейчас не переживал. Был уверен, что шаман его вылечит. В душе его появилась благодарность к этим людям.

– Я найду себе здесь дело. Выучу этот трудный язык и буду хорошим мужем Кэлены, – сказал он вслух и вернулся в ярангу.

* * *

Весь день женщины учили его языку. Он старался запомнить и всё спрашивал и повторял. Пробовал помочь женщинам. Но они только смеялись и сердились на него. Он понял, что мешает им. Вытащил карандаш и блокнот и стал записывать чукотские слова и рядом перевод на русский язык. В течение дня не раз в гости заходили чукчанки. Все они были для него на одно лицо. Они показывали пальцем на гостя, беззастенчиво рассматривали его, что-то говорили, смеялись. Лев чувствовал себя как зверь в зоопарке. Он зашёл в полог и опустил его. Кэлена поняла, что ему неприятно внимание женщин и старалась не пускать их заглядывать в полог. Но всё равно находились такие назойливые, которые просовывали за полог свои косматые головы. Лёве казалось, что они говорят Кэлене непристойности. Наконец, он лёг, отвернулся и заснул. Проснулся от громкого разговора в яранге. Приподнял полог и увидел много народа. Мужчины сидели около костра, курили трубку. По кругу ходила бутылка, к которой прикладывались по очереди. Смуглые лица лоснились, щелочки глаз вспыхивали чёрными угольками, щёки краснели, голоса становились всё громче. Он опустил полог и решил не выходить, пока люди не уйдут из яранги.

Перед его мысленным взором возникла жена. Роза не была красива. Однако Лев уважал и любил её, хотя она была иногда ворчлива и капризна. Он никогда не изменял ей. Да и внешность у него была неподходящая для этого. Но то, что ему надо было сделать в эту ночь, вызывало физический ужас. И он просил у Розы прощения и обращался к ней всеми своими помыслами. «Прости меня, Роза, но я должен залезть на эту женщину. Иначе меня прогонят, я погибну и не вернусь к тебе». Он не заметил, как в яранге наступила тишина. Кэлена подняла полог и позвала его ужинать. Вэкэт его приветствовал:

– Етти![11]

– Ии![12] – ответил Лев.

В яранге было тепло. Кроме костра горело три жирника. Женщины, голые до пояса, походили на русалок с лоснящимися покатыми плечами, обнажённой грудью и длинными чёрными космами волос. Нижняя половина их туловищ была заключена в пышные меховые штаны. Лев насытился быстро. И пока все ели с отменным аппетитом вкусное оленье мясо, он наблюдал за Кэленой из-под опущенных ресниц. Сегодня она не была такой улыбчивой, как вчера. Она иногда кидала на него пытливый взгляд. И Лев подумал: «Может быть, ей так же неловко, как и мне». Он старался найти в ней привлекательные для себя черты. Но лоснящееся смуглое немытое лицо со щелочками чёрных глаз не вызывало у него никаких чувств, не будил его чувственность и запах, идущий от женщины.