Время нашей беды - Александр Афанасьев

– Я подъехал, где ты?

– Где ты стоишь?

– У платформы.

– Я на десять часов от тебя, в новостройках. Он зашел в один из подъездов, в третий, по центру.

– Понял. Сейчас буду.

– Там менты стоят.

– Я возьму с собой. Надо пробить квартиру…

Может, конечно, это и в самом деле строительная бригада – но проверить не мешает. Плохо то, что я почти голый. В смысле, оружия нет никакого, травмат – это не оружие. Если бы я из Уральска взял одну из тех винтовок – мог бы перекрыть подъезд в одиночку. Залег бы здесь, вон за той плитой, и отрабатывал бы всякий раз, как только кто‑то пытался бы высунуться из подъезда. Или выпустил бы их и потом открыл огонь… двоих‑троих точно снял бы.

Но… за неимением гербовой – пишем на простой…

– Анвар.

– На приеме.

– Я справа от здания. За углом. Давай сразу ко мне. А менты пусть слева дорожку перекроют…

– Понял.

– Будешь во двор заезжать, мигни фарами.

Тем временем в квартире пятеро бандеровцев из нелегальной организации украинских националистов, созданной еще Анатолием Лупиносом, уже пролившие тут кровь, готовились к серьезному бою.

– Будемо прориватися, – гуртовой примкнул к своему «АКС‑74У» длинный пулеметный магазин, передернул затвор, – поки ментів мало, зіб’ємо їх і йдемо. Як тільки виходимо з під’їзду, відразу починаємо працювати. Колун, ти відразу до машини.

– Так, зробымо, – сказал Колун.

– Приб’ємо ментів, прориваємося на трасу. Поки вони будуть міркувати – ми підемо. Так, хто залишиться з яких‑небудь причин – заляже у Раміля. Адреса всі знають, номер його мобіли теж.

– Так.

– Банан, ти йдеш третім.

– Так, – кивнул снайпер. Он любил бананы, и потому к нему еще с АТО пристала кличка Банан. Снайпером он был тоже хорошим, его учили американцы, на Яворовском полигоне в Львовской области, а потом в Словении, в специальном тренировочном комплексе, где отрабатывались городские бои…

Бандеровцы надевали бронежилеты.

– Все. Слава Украине!

– Героям слава!

– Слава нации!

– Смерть ворогам!

– Украина!

– Понад усе!

Несмотря на то что я был готов, началось все внезапно. И страшно.

Я увидел машину – это была черная «Тойота Камри» предыдущей модели, она тут же мигнула фарами – и за ней во двор вкатился милицейский «Форд Фокус». «Форд» тут же повернул налево, а «Тойота» пошла дальше, объезжая двор‑колодец по внутренней дороге, чтобы встать рядом со мной. Если считать от меня – то я был от здания справа, у соседнего, стоящего торцом дома, а «Форд» – получается, был слева.

«Тойота» начала поворачивать на подъездную дорожку, идущую мимо подъездов того здания, около которого укрывался, – и в этот момент все началось…

Из третьего подъезда начали выскакивать люди… у первого же был бронежилет и автомат в руках. Он шагнул в сторону, пропуская остальных, мотнул головой и увидел милицейскую машину. И тут же, с колена открыл по ней автоматный огонь…

«Тойота» тормознулась метрах в пяти‑семи от меня. Нас – Анвара, меня – спасло, видимо, только то, что машина была гражданская, а боевики заметили милицейскую машину и открыли огонь по ней, все отвлеклись на нее. Но так мы выиграли несколько секунд, не больше…

Из «Тойоты» с водительского места выскочил человек, прикрываясь дверью, открыл беглый огонь из пистолета. Один из боевиков уже куда‑то бежал, еще у одного был за спиной длинный, черный кейс на ремне. Придурок! Водительская дверь не защитит от пуль, это иллюзия укрытия! В следующее мгновение по «Тойоте» открыли огонь сразу из двух автоматов, стрелок прекратил огонь, повернувшись, я увидел, что он лежит.

У меня позиция была наилучшей, если меня не начнут добивать, между мной и стрелками – бетонная плита подъезда, это не дверь машины, ее только пулемет возьмет. Или СВД. И по‑хорошему мне надо тут сидеть и не дергаться.

А по‑плохому…

Заметив, что начал движение фургон «Газель», я решился в надежде, что они решат, будто сопротивление подавлено и машина отвлечет их. Перебежал к «Тойоте», прямо по газону… по мне открыли огонь, заметили, но припаркованные в ряд у подъездов машины спасли меня, были слышны только гулкие удары пуль о кузова. Сделал еще рывок, перебежал к «Тойоте»… сунулся внутрь… лучше всего так, через салон, потому что в этом случае между мной и стрелками – целый двигатель. И тут же наткнулся на «Витязь», лежащий на пассажирском сиденье…

– Зашибись!

Это слово я, кажется, выкрикнул.

По «Тойоте» вели огонь, мне за шиворот посыпалось стекло и пахло горелым. Но я сумел выбраться и свалился на асфальт, залег…

И увидел чьи‑то ноги…

Сволочи!

Ошибку совершили уже они. Обычным укрытием при перестрелке в городе является машина. Но это – очень коварное укрытие. И одна из причин коварства – у машины есть дорожный просвет. Ты думаешь, что кузов машины тебя защитит, но ноги твои не защищены, и ты можешь получить очень тяжелое ранение неожиданно для себя.

Прицелившись, я дал короткую очередь и попал – тот, чьи ноги я видел, пошатнулся и упал. Я выстрелил еще раз.

В следующее мгновение в моем поле зрения оказались сдвоенные шины «Газели», и я начал стрелять по ним. Попал…

Фургон на пробитой резине все‑таки тронулся…

– Банан поранений!

– Він за автiвками! Зліва!

– Стріляй!

– Поїхали! Поїхали!!

Так получилось, что Банан в тот момент, когда получил ранение, снимал с плеча кейс с винтовкой и упал – выронил его.

– По колесам б’є!

– Сука!

– Поїхали!! Швидко!!!

Они сумели затащить Банана в машину, уже на ходу – но без его винтовки. Мирный казанский двор моментально превратился в зону АТО… в Краматорск или Мариуполь…

– Живий?!

– Нога… нога…

– Жгут затягни, швидко!

– Колесо спускає.

– Газуй!

Передок «Газели» врезался в ментовский «Форд», водила был опытный, он знал, как передвигаться по городу, перекрытому баррикадами, – нельзя бить стоящую машину в лоб, надо бить так, чтобы ее развернуло. «Форд» сдвинулся в сторону, проскрежетал по кузову – но им удалось‑таки вырваться на волю. Левая часть машины едва заметно поднялась, потом опустилась – они проехали по убитому ими менту.

– Куди?

– На трассу давай! На трассу!