Снайперы. Огонь на поражение - Максим Бузин

…Выполняя распоряжение комбата Деменева, обе группы события не форсировали и действовали аккуратно, постепенно переходя от одного здания к другому и медленно, но верно продвигаясь с окраины к раскинувшейся в центре города базарной площади. Пока все было спокойно, но данное обстоятельство не радовало, а, наоборот, чрезвычайно тревожило побывавшего в различных передрягах старшину Овечкина. Ведь за те три четверти часа, что он с товарищами находился в городской черте, им на глаза, что в помещениях, что снаружи, не попался ни один человек! Да что там люди! Даже собаки и кошки куда-то исчезли! Покинутые своими обитателями дома бессмысленно пялились на советских бойцов тусклыми зрачками немытых окон, а по пустынным улицам гулял ветер, подхватывая и унося прочь обрывки бумаги и кое-где задорно кружа хороводы из прошлогодней опавшей листвы…

– Почему так тихо? – задумчиво прошептал Андрей, чувствуя, как от напряжения начинает неметь палец на спусковом крючке. – Прямо город-призрак какой-то…

Непроизвольно поморщившись от возникших в голове неких ассоциаций, он обратил взор на Позднякова. Юноша, очевидно, почувствовав на себе его взгляд, оторвался от созерцания объектов архитектуры конца прошлого века и ответно посмотрел на Овечкина.

«Ну что, как дела?» – подернув бровями, задал немой вопрос старшина.

«Вроде нормально», – состроил выразительную гримасу Сергей.

«Хорошо!» – кивнул, улыбнувшись, Овечкин и ободряюще подмигнул напарнику.

Характерно скрипнула открываемая дверь, и Андрей, тотчас посерьезнев, резко повернулся на звук.

В темном входном проеме стоял ефрейтор Вася Фомичев. ППШ он держал в левой руке, а мизинцем правой сосредоточенно ковырялся в носу. За спиной у Василия угадывались фигуры красноармейцев.

«Вот же кретин! – мысленно выругался Овечкин. – Нашел время чистить сопатку!»

Между тем Вася, не прекращая своего «увлекательного» занятия, бросил несколько слов через плечо стоявшим позади него бойцам, затем, мимолетным взглядом окинув улицу, спустился с крыльца и вразвалку потопал к очередному подлежащему проверке строению. Остальные ребята из его группы, обменявшись между собой у порога парой-тройкой фраз, двинулись следом. Правда, в отличие от Фомичева, перемещались они с большей осмотрительностью, да и оружие держали наготове…

– Васька, возьми автомат, как положено, безмозглый пижон! – едва удержавшись, чтобы не закричать во весь голос, процедил сквозь зубы Андрей. – Здесь не пустыня Сахара! Фриц нападет внезапно – ты и пикнуть тогда не успеешь, паршивец!..

Завершающее предложение этого краткого монолога Овечкин произнес уже на бегу, меняя позицию. Быстро преодолев около тридцати метров открытого пространства и попутно миновав здание с облупившейся желтой краской, из которого доносился приглушенный голос сержанта Кулика, он укрылся за стволом липы, чьи усыпанные листьями ветви образовали над старшиной своеобразный зеленый шатер…

…Вообще-то Андрей в целях собственной безопасности должен был подождать, когда Кулик с бойцами выйдут на улицу и «почешут» дальше, а затем пристроиться у них в арьергарде. Но он поступил иначе, руководствуясь в своих действиях тем, что между «желтым» строением и расположенным на некотором отдалении от него приземистым бараком тянулся сплошной забор высотой под два метра, выложенный из кирпича и являвшийся в данном конкретном случае для Овечкина осязаемой, хотя и не абсолютной защитой от нападения с тыла…

…Со своего нового места Андрей без помех мог наблюдать за возвышавшимся через дорогу двухэтажным кирпичным домом с обустроенным в кровле и выходившим на улицу прямоугольным слуховым окном. Именно к данной жилой постройке и направлялись сейчас Фомичев и трое его парней, коих старшина, передвигавшийся параллельно с ними, прилично опередил…

…Почувствовав колебания воздуха, Овечкин метнул настороженный взгляд вправо, но сразу с облегчением выдохнул, увидев ощетинившихся стволами сержанта Кулика, гиганта Носкова и еще двоих бойцов, мягкой кошачьей походкой крадущихся вдоль некогда празднично-желтой, а теперь непонятно какого цвета стены.

«Молодцы! – снова уставившись на прикрытые изнутри незамысловатыми занавесками и уже порядком ему опостылевшие блеклые окна, одобрительно подумал Андрей. – Я даже не слышал, как они вышли! И, главное, соображают ребятки – нужно держаться всегда начеку! Не то что раздолбай Васька! Когда вся тягомотина кончится, надо будет основательно вправить мозги этому выпендрежнику!»

Представив, как учиняет разнос слишком рано расслабившемуся сейчас Фомичеву, старшина прижался небритой щекой к темному липовому стволу и мечтательно улыбнулся. И тут на соседней улице, разорвав тишину провинциального городка, грохнула пулеметная очередь!

– Ух, ё! – аж подпрыгнул Овечкин. – Сглазил! Похоже, началась свистопляска!

И действительно – все в мгновение перевернулось. В различных местах населенного пункта, будто по сигналу и практически синхронно, вспыхнула беспорядочная стрельба. Одиночные выстрелы из винтовок, треск автоматных очередей, гулкие хлопки гранат и характерный рокот «MG-42», сопровождаемые криками, воплями и непечатными оборотами, слились в оглушительную безумную какофонию…

* * *

…Завязавшаяся вокруг перестрелка не миновала и Верхнюю Ольховую улицу. В упомянутом выше здании барака, до которого красноармейцы во главе с Куликом еще не добрались, с отчетливым звоном разлетелось стекло. Старшина среагировал моментально. Он юлой крутанулся через левое плечо, одновременно падая на колено, а попутно краешком глаза еще и успел разглядеть, как перекосилось и побледнело лицо замершего на полушаге и повернувшегося на этот звук Фомичева, все еще сжимавшего ППШ в левой руке, и как стремительно бросились врассыпную немного отставшие от ефрейтора трое бойцов.

«Хана Ваське, он ступор поймал! – пронеслось в голове у Овечкина, еще до завершения своего «разворота с присядкой» засекшего обрамленный осколками мрачный оконный проем. – Фашист точно не промахнется!»

…То, что там, за разбитым стеклом, засел враг, Андрею было понятно. Но со своей позиции он, находясь к бараку под очень острым углом, абсолютно никого не видел. И поэтому, молниеносным движением вскидывая СВТ-40, чтобы для очистки совести все-таки пальнуть, пусть даже на сто процентов и в «молоко», старшина четко осознавал, что помочь Фомичеву может теперь только чудо…

…В своих умозаключениях и мироощущениях, на первый взгляд довольно пространных, а в реальности промелькнувших в его сознании за краткий миг, Овечкин был, безусловно, прав. Однако, мысленно предрекая ефрейтору Ваське скорый и весьма печальный конец, Андрей Вениаминович в суматохе начинающегося боя напрочь забыл про своего товарища Позднякова.

А зря! Потому что Сергей, совершив практически вместе с Овечкиным, но только по своей стороне улицы, спринтерский рывок, не попавший, что объяснимо, в поле зрения старшины, в текущий момент времени уже оказался возле западной торцевой стены дома, покинутого Фомичевым и его сослуживцами. Оттуда Поздняков воочию наблюдал непродолжительный, но обильный, если можно так выразиться, стеклопад и, в отличие от Овечкина, вполне отчетливо сейчас лицезрел облаченную в камуфляж фигуру гитлеровского солдата, видневшуюся в глубине комнаты приблизительно в полутора-двух метрах от разбитого окна. Понимая, что жизнь Фомичева повисла на волоске, и будучи уверенным в собственных силах, юный снайпер не стал тратить драгоценные секунды на прицеливание, а выстрелил просто навскидку. И попал точно в цель – прятавшийся в бараке фашист, пронзительно вскрикнув, выпустил из рук винтовку, упавшую с глухим стуком на деревянный пол, и опрокинулся навзничь!..