Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

На самом деле вышло вот что. Стрельба приблизилась, и несколько пуль ударило в стену совсем близко от моей двери, затем под аккомпанемент длиннющей автоматной очереди протопотали ноги, лязгнул засов, и в мою скромную обитель влетел один из охранников с автоматом под мышкой. То ли этот парень не знал, что я тут сижу, то ли считал, что это несущественно, — Бог его ведает. Самое главное, о чем он думал, — быстрее сменить магазин в оружии. А потому перспективу получить по черепу крышкой от сливного бачка охранник во внимание не принял. Долбанул я его от всей души, можно сказать, на совесть. Фаянс раскололся, а черепушка у бойца явно изменила свою форму. Автомат и пара полных магазинов — это было уже солидно. Кроме того, я догадался снять со стражника противогаз — и не прогадал. То ли одна, то ли другая сторона применила какой-то «химдым», по крайней мере характерный хлопок гранаты с какой-то пакостью я вовремя расслышал.

Затем резко погас свет. Стало темнее, чем в брюхе у «Маркизы». После этого лязгнуло несколько решеток, послышался дружный топот солидного количества ног, промчавшихся мимо моей двери из одного конца коридора в другой. А с той стороны, откуда эта публика убежала, садануло несколько очередей трассерами, потом кто-то зашелся в кашле и послышался скрип резиновых масок, натягиваемых на морды. Я на всякий случай тоже нацепил противогаз, вжался в нишу, держа на изготовку автомат, и подождал. Снова просверкали трассеры, и через тьму мимо моей двери пробежали еще какие-то люди. Они задержались у очередной решетки, полязгали, погрохали, потом решетка со звоном полетела на пол, и штурмующие — я не сомневаюсь, что у обороняющихся были ключи от решеток, — пробежали куда-то дальше. Выстрелы протарахтели уже далеко от моей камеры, а потом и вовсе все стихло.

Размышлял я не очень долго. Вертухай, видимо, в сознание так и не пришел, но его самочувствие волновало меня меньше всего. Надо было линять, и как можно скорее. Темень давала какой-то шанс вывернуться и не сталкиваться ни с теми, кто штурмовал эту подземную Бастилию, ни с теми, кто ее оборонял. Я высунулся в коридор и ощупью, по стеночке, двинулся в ту сторону, откуда уже все убежали, то есть вправо от двери. Насколько я помнил, привели меня в камеру именно с этой стороны. Уже через несколько шагов я наткнулся на решетку и, цепляясь за прутья, добрался до сорванной двери. Поскольку я помнил, что впереди было еще пять решеток, то хотел было идти прямо — все равно наткнусь рано или поздно, но тут услышал отчаянный вопль и кулачный стук в дверь какой-то камеры:

— Выпустите! Выпустите меня! Я не хочу подыхать!

Все это сопровождалось отчаянным чиханьем и кашлем, из чего я сделал вывод, что гражданин нюхнул того снадобья, которым охранники пытались остановить атакующих. Судя по тому, что он был еще жив, газ был не смертельным. Голос орущего был очень похож на голос сеньора Амадо, только обладал уж очень визгливыми интонациями. Я потерял несколько секунд на то, чтобы понять, с какой стороны долбится Эктор, пошел к левой стене и едва не упал, споткнувшись о труп, валявшийся на полу. Не знаю, к какой из дравшихся команд он принадлежал, но если б он не был мертвецом, то я бы ему бутылку поставил. Где-то очень близко от меня мелькнул трассер шальной пули, и если б я не шатнулся, зацепив ногой труп, то мог бы лечь на то же место в том же состоянии, что и покойник. Тут мне в голову пришла здравая мысль, что по случаю низкой (а точнее — никакой) освещенности воюющие граждане перешли на обмен пулями с помощью инфракрасных прицелов, и я добровольно плюхнулся на пол. В результате я не только ушиб коленку, но и обзавелся «М-16А2», а кроме того, нашарил на жмурике противогаз, упрятанный в сумку. Ползком — хотя, откровенно скажу, ежели б в меня специально целились, то это не помогло! — я добрался до стены и нащупал дверь. Она была закрыта только на засов, отодвинуть который труда не составило.

— Эктор! — позвал я настолько внятно, насколько мне позволяла мембрана противогаза.

Поминая Святую Деву не самым приличным образом, кашляя, чихая и шмыгая — в аккурат так же, как некогда рядовой Коротков, нанюхавшись учебного ОВ в палатке окуривания, — сеньор Амадо выскочил из камеры и повалился на пол. Кое-как отыскав его, поскольку Эктор не просто упал, а еще и начал кататься по полу, предполагая, что раз отравился, то пора и судорогам быть, я сумел напялить ему на морду противогаз, поставить на ноги и потащить за собой.

— Я ничего не вижу! — выл он. — У меня вытекли глаза!

Это убедило меня в том, что газ слезоточивый и переживать за здоровье Эктора не стоит, но и винтовку давать тоже. Стрельба в этом коридоре уже не слышалась, но сверху какие-то отдаленные бабахи и тарарахи долетали. Насчет инфракрасных прицелов я явно перебдил — никто по моей персоне больше не пулял.

Мы миновали еще один проход в решетке, и я ощутил заметное движение воздуха. Газ должно было унести в ту сторону, откуда мы пришли. Вряд ли одна граната могла заполнить газом весь коридор.

Подтверждением тому стал спокойный, не в пример Эктору, голос сеньоры Дорадо, послышавшийся откуда-то слева:

— Сеньор Баринов! Мы здесь: я и Лусия!

Обе дамы оказались в одной камере. Ни та, ни другая не закашлялись, когда я вывел их в коридор, из чего следовало, что угроза химического нападения миновала. Свой противогаз я снял и убедился, что воздух чистый — насколько это применимо к подземелью.

— Держитесь за Эктора! — приказал я и потянул за собой весь «состав», то есть сеньора Амадо, все еще кхекающего и ноющего, уцепившуюся за него Эухению и Лусию, ухватившуюся за Эухению.

Миновав все решетки этаким «паровозиком», тащившим за собой три «вагончика», я притормозил. По идее теперь требовалось искать лифт, и мне пришлось припоминать, где он располагался. Заодно надо было прикинуть, куда на этом лифте ехать дальше. Казалось бы, все просто: сюда меня привезли на лифте откуда-то снизу, значит, и удирать надо было вниз. Но единственным выходом, о котором я знал наверняка, был подводный туннель. Я не надеялся, что там, внизу, нас ждут четыре заряженных акваланга. К тому же господа похитители привезли нас сюда на скутерах, которые, по самой грубой прикидке, двигались втрое быстрее, чем пловец в ластах. Причем не абы какой пловец, а профессионал-аквалангист. Я и себя-то таковым считать не мог, не говоря уже о Лусии и Эухении. Соответственно время на выход по туннелю заметно возрастало, и не было солидной гарантии, что мы не потратим за это время слишком много кислорода. Конечно, мог быть какой-то выход и наверху, но туда, судя по глухим отзвукам выстрелов, переместилось побоище, в котором я отнюдь не рвался участвовать. В общем я так и не выбрал, куда ехать, если найду лифт. Везде меня мог поджидать облом.

Впрочем, как выяснилось, самый крупный облом ожидал меня сразу же. Лифт мы нашли, и даже обнаружили кнопку, которой открывалась его дверь. Но сколько эту кнопку ни нажимали, — дверь не отворялась, лифт не подъезжал и вообще ничего не гудело и не фурычило. Видимо, по ходу боя обесточили не только освещение, но и лифт.

— И что же теперь? — обеспокоилась Эухения.