Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

Супруга Питера Навайского приходилась сестрой герцогу Тормонду, и король Питер гарантировал Каурену независимость и безопасность. Питер Навайский – герой сражения при Лос-Навас-Де-Лос-Фантас, самый любимый и почитаемый на чалдарянском западе монарх. Даже Безмятежный не осмеливался им помыкать. Вздумай патриарх прибегнуть к разглагольствованиям и угрозам – вполне возможно, править ему вскоре станет нечем, разве что Кройс останется. Даже союзники, которых с таким трудом нашли его предшественники, могут от него отвернуться.

Среди преданных сподвижников Питера числился и Джейм Касторигский. Большой любви друг к другу дирецийские монархи не питали, но навайская звезда влекла за собой Джейма. А Джейма боготворила Граальская императрица Катрин. А уж ей-то не хуже Питера достанет сил испортить жизнь любому патриарху.

Слушая все эти разговоры по пути из Сен-Пейр-де-Милежа, брат Свечка испытывал множество разных эмоций и все больше отдалялся от совершенства.

Он до последнего собирался обойти Каурен стороной, но тем днем ему пришлось прятаться от арнгендских разведчиков. Они беспрепятственно разъезжали вокруг города. Сам Регард задержался в Альтае, досаждая тамошним кротким людям, сочувствующим мейсальской вере, но вокруг крупных коннекских городов рыскали его вооруженные отряды. Представление Регард устроил отменное.

Кроме таких вот представлений, Анна Менандская пока мало чего добилась от тех дворян, которых угрозами вынудила отправиться в священный поход против коннекских еретиков. Усердствовали разве что фанатики из Конгрегации. А их предводители, как все прекрасно знали, ни на что не годились.

Брат Свечка вошел в Каурен как раз перед тем, как закрыли ворота. В годы его юности эти ворота вообще никогда не запирали. Зачастую их даже никто не охранял: старики-стражники просто не выходили на службу. А теперь с каждым путником с глазу на глаз беседовал молодой, подтянутый и недоверчивый солдат – обычно из Диреции. Эти солдаты действовали умело, обладали военным опытом и знали местное наречие. Досматривающий задавал вопросы, а его товарищи внимательно наблюдали. Агентов из Конгрегации обычно быстро выдавали их лживые речи.

– Будьте поосторожнее, совершенный, – тихо сказал один из привратников. – Нам пока не удалось справиться с уличными шайками.

Бандиты, нападавшие на людей из-за их вероисповедания, стали привычной частью городской жизни.

– Я здесь уже бывал и знаю, куда лучше не забредать. Но спасибо, что напомнил.

– Тогда удачи, и пусть погода вам благоприятствует, – пожелал солдат, поскольку обычным «храни вас господь» ищущих свет не напутствовали.

– И тебе, юноша. И тебе.

Хороших солдат выбирал король Питер (или, скорее, королева Изабет).

Иногда Свечке казалось, что Изабет любит Каурен гораздо больше, чем ее брат: герцог Тормонд воспринимал свои обязанности как тяжкое бремя.

Вот так брат Свечка вошел в столицу Коннека, которую заложили еще до того, как люди стали вести летописи. Он не знал точно, что будет делать, но одно знал наверняка – без помощи местной общины ищущих свет ему не обойтись. Одному в городе ему не выжить: денег нет, родных тоже, от всего этого он отказался, встав на путь совершенных.

Не располагая особым выбором, монах направился туда, где жили ткачи, красильщики и кожевники. Представителям этих ремесел мейсальская вера была близка. Именно там Свечка обычно и останавливался. Если кауренские мейсаляне успели оправиться после осады и захвата Каурена, его примут, как обычно, радушно.

Добрался он незадолго до темноты.

Скверные вести. Слишком уж хорошо все знали брата Свечку – его заметили, и известия о его приходе опередили его самого. Совершенный еще только свернул на улицу, где жили ткачи, кожевники и прядильщики, исповедовавшие мейсальскую веру, а его уже встречал дубильщик Раульт Арчимбо. За мужем едва поспевала госпожа Арчимбо. От них обоих несло дубильней, как, впрочем, и от всего квартала. Вонь эта не ослабевала ни в какую погоду – только усиливалась.

На Арчимбо сказались беспокойные времена: дубильщик почти так же исхудал, как после той мрачной зимы, когда они укрывались в Альтае. Жена его, напротив, ела вволю и показалась совершенному даже моложе, чем он помнил.

Супруги радостно обняли брата Свечку.

– Мы боялись, что вы пропали, совершенный. Никто не знал, что с вами сталось.

– Я жил в уединении. Хотел снова стать совершенным. Но мирские хлопоты не отпускают меня.

– Идемте-идемте. Вы, конечно же, остановитесь у нас.

– Как раз к ужину подоспели, – добавила госпожа Арчимбо.

Когда они добрались до дома дубильщика, вся округа уже знала, что в Каурен вернулся брат Свечка. Десятки людей высыпали на улицу, чтобы на него взглянуть. Трудно теперь будет ускользнуть незамеченным.

– У вас дома стало как будто тише и просторнее, – заметил монах.

Госпожа Арчимбо суетилась, доставала хлеб, сыр, вино, оливки и всевозможные соленья.

– Когда детей нет, ужасно тихо, – согласился Арчимбо. – И пусто.

Брат Свечка ничего не ответил, побоявшись разбередить свежую рану. За последние несколько лет каждая семья в Каурене кого-то да потеряла – люди погибали от вражеских мечей или от болезней и голода, следующих за битвами и сражениями.

– Арчимбо не любит об этом говорить, – вмешалась женщина. – Не хочет признавать собственные ошибки.

Ее муж что-то пробормотал, но спорить не стал. Ищущие свет признавали мужчин и женщин равными, и это считалось одним из самых страшных грехов мейсальской ереси.

– Сомс объявился. А мы уже начали искать для Кедлы нового мужа. – (Кедла была дочерью кожевника.) – Наплел какой-то чуши собачьей, не говорит ни где был, ни что делал все это время. Солдаты из его отряда сказали – он сбежал с поля брани еще до начала сражения. Кое-кто думает – Сомс сдался без боя и теперь, вполне возможно, шпионит на Конгрегацию. Так и не смог объяснить, почему не разыскал нас тогда в горах. Ведь знал же, что Кедла на сносях. – Госпожа Арчимбо едва сдерживала гнев. – И уже снова ее обрюхатил.

Арчимбо запыхтел, как закипающий чайник. Гневался он даже сильнее жены, но ничего не говорил, не желая упасть в глазах совершенного. Не дело ищущим свет заниматься такими дрязгами.

– Проклинаю себя, – призналась жена дубильщика. – Все я виновата. Сама подтолкнула его к Кедле. Ей и дела в общем-то не было до мальчишки. Это я заставила Арчимбо пойти к их семье.

Брат Свечка еще тогда удивился этому браку. Хотя для Арчимбо союз был выгоден: семейство Сомса считалось весьма почтенным.

– Теперь Сомс всем владеет, – продолжала госпожа Арчимбо. – Видать, только потому и вернулся. В живых остался лишь его дед, и Сомс сделался единственным наследником.

– На их семью обрушилось столько несчастий и в такой короткий срок, – проворчал Арчимбо. – Говорили, это все из-за Сомсовых грехов. А в итоге выгадал-то как раз Сомс.