Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

– Будущие испытания гораздо тяжелее тех, что устроил нам главнокомандующий. Главнокомандующий был мягче и благороднее тех, кто явится сейчас. Прошлые невзгоды, хоть и ужасные, длились около года, а будущие могут затянуться на несколько поколений. До тех пор, пока не сожгут последнего мейсалянина.

Конгрегации понравилось сжигать еретиков.

Тормонд в своих пророчествах не упомянул о бесконечных преследованиях – больше упирал на ближайшее будущее. Но в каждом слове угадывалась охватившая грядущее сокрушительная тьма.

– Разбудите меня, пожалуйста, на рассвете, – попросил в самом конце встречи брат Свечка. – Путь до Альтая неблизкий, хочу выйти пораньше.

Врать было неприятно, да и толку от этого вранья, по всей видимости, немного. Любой, кто вознамерится отобрать у него драгоценную ношу, мигом поймет, что монах отправился передавать послание Тормонда графу Реймону. И тогда придется действительно идти сначала в Альтай, а потом оттуда через дикие земли на восток.

Добравшись до самых северных ворот Каурена, брат Свечка обнаружил, что они заперты. Там толпилось множество солдат, что-то стряслось. Похоже, прямо в воротах совсем недавно произошла кровопролитная схватка.

Но ни солдаты, ни ополченцы не разыскивали старика, укрывавшего символы герцогской власти. Монах подошел к дирецийцу, который был вроде бы занят меньше остальных, и спросил, что случилось и когда откроют ворота.

– Там снаружи люди короля Регарда, отец. Ночью хотели захватить ворота, им помогал кто-то из горожан. Но ничего не вышло. Уцелевшие зализывают раны, но уходить не торопятся. Если хотите выбраться из Каурена, идите к другим воротам. Враг тут слишком занят, за всеми воротами не уследит.

Поблагодарив солдата, брат Свечка удалился. Судя по всему, защитники готовились к вылазке.

Свечку позабавило, что его назвали отцом. Хотя, возможно, в Диреции так уважительно обращаются к пожилым людям, а не только к церковникам.

Монах отправился в восточную часть города. Через какие-нибудь ворота его выпустят, и он найдет дорогу в Кастрересон.

В Обители Богов ночь не наступала. Девятый Неизвестный решил, что когда-то, наверное, все было иначе, но элен-коферы прихватили с собой смену дня и ночи и времена года, оставив лишь неизменное серебристое однообразие.

Сколько он здесь торчит? Время никак не посчитаешь: никаких примет, не меняются даже звуки. Голод помогал ориентироваться, пока не кончились припасы. Незадолго до этого сильно крутило живот. Пищеварение волшебника плохо переносило скудный рацион.

Фебруарен пытался добраться до Небесной Крепости, минуя сломанный радужный мост. Возможно, юный воин или закаленный солдат и сумел бы вскарабкаться по серой отвесной скале, если, конечно, там не было ловушек – не столь явных, как те, что приметил Фебруарен оттуда, куда все же умудрился влезть.

Пришлось признаться самому себе, что лучшие годы остались позади.

Вероятно, вознесшийся смог бы взобраться на гору и без моста. Превратился бы во что-нибудь пригодное для лазания. Но вознесшегося тут нет.

Пока Фебруарен ничегошеньки не узнал о том, как открыть проход между мирами. Или как выбраться обратно. Модель призвать ему не удалось. Изнутри Обители Богов казалось, что этого огромного механизма вообще не существует.

Волшебник запер сам себя в комнате без дверей.

Силы у него остались, колдовские способности даже увеличились, но толку от них пока было мало, разве что удалось с помощью чар убедить собственный желудок, что его нет.

Отчаяние не сокрушило старика. Была в его характере эта северная твердость. Не сдаваться, биться до последнего, пока не явятся Похитительницы Павших. Ну или кто там теперь заменяет дочерей Серого Странника!

Фебруарен рыскал по гномьему городу, пока не выучил все улицы наизусть. Ничего интересного или ценного не нашел. Элен-коферы, видимо, утащили бы все до последнего кирпичика, но места хватило только на день, ночь и времена года.

В мифах и легендах гномов именно так и описывали.

Наверное, в старых сказках есть большая доля правды. Фебруарен мало знал о Старейших, но пока все сходилось.

Но в Ночи все правда.

Заклинания уже не заглушали голода. Скоро он не сможет мыслить последовательно и логично. Нужно действовать решительно.

От безысходности он соорудил некое примитивное подобие удочки. В маслянистых серых водах гавани что-то водилось. Часто по поверхности расходились волны. Приманки у Фебруарена не было. Если бы он и нашел что-нибудь годное для наживки, то тут же бы съел. Старик сделал блесну, капнул на нее своей крови, потом отправился на причал, залез в брошенную там ладью и с носа забросил удочку. Он надеялся, что рыбачить у него получится лучше, чем охотиться.

Ведь поймать крысу, белку, другого грызуна или птицу из тех, что еще остались в Обители Богов, ему так и не удалось. Звери, как и он сам, страдали от голода, и потому среди них выжили лишь самые приспособленные – старику, непривычному к тяжелому труду, их было не догнать. Фебруарен решил, что твари и сами могут на него охотиться.

Не помогло даже волшебство. Зверье на него не реагировало. Быть может, они так долго прожили в магическом мире, что перестали воспринимать колдовство.

Наверное, с обитателями глубин тоже ничего не выйдет. Но уже через несколько минут удочка дрогнула, и он почувствовал, как леску целеустремленно дернули, – там внизу кто-то тоже желал поужинать. Фебруарен потянул. Там потянули тоже. Старику повезло больше. Он разглядел в воде нечто вроде миниатюрного кракена. Кальмар. Кальмаров Фебруарен ел всю свою жизнь. В Фиральдии их любили. Плохо, что нет чеснока и оливкового масла.

Но миниатюрным создание можно было назвать только по сравнению с настоящим кракеном из морских легенд. Весил «кальмар» больше самого Девятого Неизвестного. Страшилище потянулось к старику щупальцами длиною в дюжину футов. В воду ему не удалось стянуть Фебруарена лишь потому, что у того рычаг оказался лучше.

Сдаваться чудище не собиралось.

Но и Девятый Неизвестный тоже.

Щупальца уцепились за край причала. Кракен подтянулся из воды, повернулся и попытался перелезть через борт. Его глаза…

На изумленного Фебруарена смотрело почти человеческое лицо, перекосившееся от отчаянных усилий. В глазах светился обезумевший от голода разум.

«Кальмар» отцепился от причала, намереваясь, видимо, перевернуть ладью. Судно дернулось, но осталось на плаву. Фебруарен увидел тянущиеся щупальца, а еще увидел, как внезапно вода забурлила и на поверхности показалось три головы, по виду почти человеческие. Потом плечи, потом туловища и руки, сжимающие оружие, – короткие гарпуны впились в неприкрытую спину чудища.

Фебруарен бросил удочку. Самое время. Пора убираться из ладьи. На глазах у волшебника разворачивалась битва. Исхудавшие от голода моры ослабели. И хотя было их трое против одного кракена, старик понимал, что «кальмар» победит. И получит свой ужин.