Дневник призывателя - Юлия Ставицкая

стеклами внутрь, расцарапав глаза и почему-то душу.

– Как знаешь, – выдавила из себя Кристал. Прикрыла один глаз и грустно улыбнулась.

Осколки уже не собрать. Они внутри нас и от них тошно.

– Эй, ребят, тут вообще-то я рассказываю, – деланно возмутился Тоша, и все вновь обратились к нему. Хочет делиться своими демонами – его право. – Вообще у меня все началось с того, что когда мне было восемь, у меня умерла подруга. Вначале она пропала, ее долго искали, но так и не нашли. Спустя пару лет похоронили пустой гробик, а позже отыскалось и тело, – Тоша нервно сглотнул.

Да. Я помню эту историю. Вначале, я думал, что это просто байка, чтобы заставить меня научить его видеть, но теперь знаю, что это правда. У каждого человека есть нечто, что травмировало его психику. Нет тех, кто предельно чист и счастлив. Наверное, так устроен наш мир, что каждому подсовывает стресс, чтобы мотивировать и заставить меняться.

– Наш сосед, пожилой уже мужчина, которому я помогал собирать яблоки и с которым ходил в лес за грибами, чтобы потом вместе пить чай и слушать истории из его жизни, держал ее в подвале, точно куклу, – голос Тоши задрожал. Он видел все собственными глазами. – Она была такой маленькой и хрупкой. Лежала, точно живая среди яблок, а на лице маска котика. Такая старая, деревянная. Жуткая. Может, когда-то она была милой, но эти трещины и облезшая краска сделали ее пугающей.

Постойте. Маска? Старая звериная маска? Бред какой-то.

– Он ее убил? – ахнула Кайса. Такая впечатлительная. Да и Кристал далеко от нее не ушла. Ее пробил пот, а глаза расширились. Что же она знает?

– Он утверждал, что нет, – Антон покачал головой. – Да и странно это было. К нему часто ходили люди и не видели трупа. Не было запаха разложения. Но вот труп нашли. Датой смерти установили тот же день, в который она пропала, но что интересно, она хорошо сохранилась, – жуткий смешок. Он не смог отпустить эту ситуацию, она засела так глубоко, что даже я был не способен прочесть его чувства. – Старик утверждал, что из леса пришел монстр и забрал ее, чтобы сделать своей женой. Она часто плакала, и монстр отпускал ее поиграть по ночам. Она очень хотела пойти домой, но не могла. Ей было нельзя оставаться с людьми до утра и снимать маску. Ей она не нравилась, но монстр сказал, что без нее она не сможет продолжать играть. Естественно старику никто не поверил.

– А что случилось? Почему она умерла? – напряглась Кристал. – Что стало настоящей причиной?

– Настоящей? Не знаю, честно. По версии же старика – однажды она разозлилась и сняла маску. А под ней… – Антон начал задыхаться. Воспоминания были слишком свежи. Он был там, когда ее нашли и сняли с трупа маску.

Я привык к обычной веселости Антона и посчитал, что даже тот случай не оставил ему травм. Как же я ошибался. Врагу не пожелаешь увидеть подобное в детстве.

– Под маской не было лица. Его точно сожрали, – мрачно закончил я, перебравшись к Тоше. Обнял его – сейчас ему это необходимо, чувствовать, что он не один. Он благодарно кивнул мне, немного успокоившись.

– А у трупа? Я не очень понял этот момент… – серьезно и нетерпеливо спросил Ларс. Он всегда становится таким, когда дело касается чудовищ. Коллекционер, как он есть. Ему хочется разобрать тварь на составляющие, узнать, что у нее внутри, понять, как она функционировала. Помню, когда он добыл труп грима, он радовался тому, что в брюхе того оказались останки человека.

«Он еще не успел переварить свою добычу! Видимо совсем недавно разрыл могилу!», – восклицал он, размахивая тем, что некогда было частью плоти. Кажется челюстью.

Такой была его извращенная любовь.

Заживо расчлененная русалка.

– То же самое, – Тоша собрался с силами. Выдохнул и сжал кулаки. – Старика хотели растерзать на месте, но милиция отвоевала его. Однако… – нервный вздох. – Он не дожил до суда. Умер в камере предварительного заключения. Одни говорят, что он откусил себе язык, другие, что, когда его нашли, у него не было лица. Одно точно – в камере он был один, а хоронили его в закрытом гробу. И…

– Ты хотел узнать правду? – понимающе уточнила Кристал. Ей явно знакомо подобное чувство.

– До сих пор хочу. Мне они периодически снятся, но я никак не могу понять, о чем именно был сон. Порою вспоминаю дом без окон и дверей, подвал, в котором гниют яблоки и много крови. Она стекает по ступеням, пачкая все вокруг. На лестнице стоят люди в звериных масках. Покачиваются из стороны в сторону и, кажется, что-то поют вразнобой. Вздрагивают и начинают петь вновь. Точно кто-то хочет создать свой безумный хор. Я не вижу дирижёра, но знаю, что он есть. Встаю рядом с ними и тоже пытаюсь петь, не обращая внимания на кровь и запах гнили, исходящий от людей. Почти все они женщины. По-моему, молодые. Одеты просто – в белые рубахи, волосы грязные, руки висят плетьми, ударяя по телу при покачивании. На самой верхней ступеньке стоят старик и моя подруга. Они держатся за руки. Их голоса отчаянные, надрывные. Я кидаюсь к ним, и тогда люди замолкают. Все они смотрят на меня и снимают маски. В этот самый миг я просыпаюсь от ужаса – ни у кого из них нет лица.

Кристал дрожит. Ее трясет.

– Много людей? – уточнил Ларс. – Почти все женщины?

– Да, – кивнул Тоша.

– Как любопытно…

– Нисколечко, – зыркнула на него Кристал. – А что было дальше? Ну, после истории с девочкой и стариком? В том месте еще что-нибудь случалось?

– Люди еще пропадали, но больше никого не находили. А потом мы переехали. Тут я уже и познакомился с Сашей и Ларсом. Мне стало спокойнее и долгое время ничего не снилось.

– Именно поэтому ты решил их призвать, раз они не приходят сами? – поперхнулся смешком Ларс.

– Мне хотелось знать правду! Я не хочу верить в то, что старик мог убить…

Очень часто маньяками оказываются те, на кого невозможно подумать. Милая старушка, добродушный клоун, все понимающий учитель. В каждом человеке может таиться зверь. И от этого почему-то страшнее, чем от осознания того, что есть жуткие создания, питающиеся людьми.

Мы не хотим верить в то, что убивают такие же люди, как мы.

– Так мы и решились на сеанс спиритизма, – с самым серьезным видом кивнул я, чтобы продолжить тему. Меня порядком злит зависающая между нами тишина. Ощущение