Супердиверсант Сталина. И один в поле воин - Валерий Большаков

Тихоходный ТБ-3 не скоро одолеет земные просторы.

Партизаны переговаривались:

– Ларин, чего такой серьезный?

– Первый раз лечу, однако.

– Да ну? А ты ж сам говорил, что тебя вывозили в тыл на самолете!

– Так я ж тогда раненый был, не помнил ничего.

– Тоже верно.

– Ох, и погуляли мы…

– Да… Есть что вспомнить!

– А Шорин тут? Колька!

– Т-тут я…

– Гильбурд что-то говорил, да я не понял. Ранили «Голованыча»?

– Не-е, он неп-пробиваемый.

– Сволочи эти немцы! Сколько народу положили – ужас…

– Не ругай немчуру. Они хотя бы по-честному напали, нас бьют, мы им сдачи даем. А вот англичанка… Вот та – подлюка. Вечно они подзюкивают кого-то, чтоб нас – чужими руками!

– Во-во! Я, когда в Кара-Кумах служил, басмачей гонял. А кто их вооружал? Кто золотом платил, чтобы наших вырезали? Англичане!

– Ничё… Немцам надаем, прижмем и англичан…

Самолет задрожал, рокот моторов заглушил голоса. Покачиваясь, потряхивая свой хрупкий груз, ТБ-3 прокатился, разогнался, и – у-ах! – взлетел.

Мерно шинкуя воздух лопастями винтов, самолет набрал высоту, лег на курс.

Проползла под крылом невидимая в ночи земля, заблестел под луной лиман, и вот только море стлалось понизу.

Перелет прошел спокойно – ни зенитки не долбили, ни «мессеры» не гонялись. Все четыре ТБ благополучно сели на аэродроме близ Севастополя.

В Управлении НКВД, куда Павел явился, его уже ждала шифротелеграмма:

«Андрею.

Благодарю за службу. Вылетайте в Москву первым же бортом.

Павел»

Из записок П. А. Судоплатова:

«Не буду детально говорить о событиях, происходивших в 1940 году в Латвии, Литве и Эстонии. Но хотелось бы отметить главное – наши войска вошли туда совершенно мирно, на основе специальных соглашений, заключенных с законными правительствами этих стран. Другой вопрос, что мы диктовали условия этих соглашений, и не без активного участия нашей дипломатии и разведки.

Надо сказать и о том, что вряд ли нам удалось бы так быстро достичь взаимопонимания, если бы все главы прибалтийских государств – Улманис, Сметона, Урбшис и Пятс, в особенности латышское руководство – Балодис, Мунтерс, Улманис – не находились с нами в доверительных секретных отношениях. Их всегда принимали в Кремле на высшем уровне как самых дорогих гостей, обхаживали, перед ними, как говорится, делали реверансы.

Существенную роль сыграли и наши оперативные материалы, особенно для подготовки бесед Сталина и Молотова с лидерами Литвы и Латвии Урбшесом и Мунтерсом.

Мы могли позволить себе договариваться с ними о размещении наших войск, о новом правительстве, об очередных компромиссах, поскольку они даже не гнушались принимать от нашей резидентуры и от доверенных лиц деньги. Это все подтверждается архивными документами. Таким образом, никакой аннексии Прибалтики на самом деле не происходило.

Это была внешнеполитическая акция Советского правительства, совершенно оправданная в период, предшествующий нападению Германии, связанная с необходимостью укрепления наших границ и с решением геополитических интересов. Но они не могли быть столь эффективно проведены без секретного сотрудничества с лидерами прибалтийских государств, которые и выторговывали для себя лично, а не для своих стран, соответствующие условия».

Норвежское море, борт линкора «Тирпиц». 29 июня 1942 года

– Товарищ командир, Ивернев передать велел: вроде как догоняют нас.

– Кто? Эсминцы?

– Да нет, там зверь покрупнее – «Адмирал Шеер». Это тяжелый крейсер.

– Ага…

Эйтингон поднялся на мостик и осмотрел море в бинокль. Эсминцы были на месте, дрейфовали за кормой. Словно ждали кого-то. Понятное дело, тяжелый крейсер – это вам не хухры-мухры…

– Турищев далеко?

– Туточки я!

– Кто у нас там из летунов?

– Саахов, тащ командир.

– Давай, на гидроплан его, пускай осмотрится.

– Есть!

– Только предупреди его, чтобы ничего не передавал по радио. Не хочу, чтобы немцы знали о том, что мы знаем. Сказанул, да? Ступай.

– Уже!

Провозившись порядком, гидроплан «Арадо» все-таки запустили с катапульты, и Саахов взлетел. Проводив его взглядом, Наум процедил:

– Долго они там будут копаться?

– Кто? – не понял Турищев.

– Да эти, в машинном. Что, так и будем торчать?

– Айхлер клянется и божится, что они вот-вот закончат.

– Он уже третий раз подряд клянется!

– Полагаете, саботаж?

– Да черт его знает! Был бы я спецом… Вот что, вызови-ка мне… этого… Вальтера Зоммера. Он тут как раз по турбинам и котлам.

– Есть!

Вальтер Зоммер больше всего смахивал на отрока-переростка. Маленький, худенький, капитан-лейтенант говорил осторожно, тщательно подбирая слова, смотрел с опаской, да и жил как-то наособицу – отрывался от коллектива.

– Капитан-лейтенант, – начал Эйтингон, – хотели бы вы носить погоны корветтен-капитана и занимать пост главного корабельного инженера?

Подумав, Зоммер сказал:

– Разумеется. Это моя мечта.

– Я могу сделать так, что ваша мечта сбудется. Прямо сейчас!

– Простите, – сказал капитан-лейтенант, запинаясь, – но я не совсем понимаю…

– Объясню. В Советском Союзе ценят хороших специалистов, и я могу замолвить за вас словечко. Что мне нужно от вас? Одно могу сказать точно – предавать Германию я от вас не требую. Все, что мне нужно, – это чтобы машинное отделение «Тирпица» работало как часы! Чтобы линкор двигался, а не торчал, как памятник! У меня есть причины не доверять Айхлеру, но нет человека, который смог бы заменить главного инженера. А теперь скажите мне: вы потянете эту должность?

Капитан-лейтенант побледнел слегка и выпалил:

– Да!

– Тогда… Вот вам мой помощник, – Эйтингон положил руку на плечо Турищеву. – Привлекайте наших специалистов или немецких, в ком уверены, но я хочу, чтобы этот корабль в целости и сохранности дошел до Мурманска. И чтобы он развил полный ход как можно скорее!

– Яволь! – выдохнул Зоммер.

* * *

Минут через пять кран поднял «Арадо» из воды, и Саахов доложил:

– Идет полным ходом, но еще далеко. Видел его только спереди, так что не распознал. Тяжелый крейсер – это точно, но какой, не скажу. Или «Адмирал Шеер», или «Адмирал Хиппер». Через час будет рядом.