Мудрая змея Матильды Кшесинской - Елена Арсеньева

– Сообщил, – сердито буркнул Маршан. – Надеюсь, они пошевелятся, а то слишком заняты приготовлениями к юбилею комиссара… Слушайте, но я не пойму, что им надо в сейфе, Эппл и этому румыну? Клянусь, там нет ничего, кроме дурацкой стеклянной змеи и копий нескольких документов. – Он задумался и вдруг стукнул себя по лбу: – А, знаю!

Алену бросило в жар. Неужели Маршан тоже догадался? Но в следующий миг она вздохнула спокойней, потому что он воскликнул:

– Эппл хотела взглянуть на завещание мадам Бланш. Если старуха оставляет все свое состояние – а оно приличное: дом в Муляне, земля, кое-какие сбережения в банке – Жаку, значит, у Эппл есть основания выйти за него замуж. – И Маршан чуть ли не всхлипнул: – Конечно, он свободен, а я женат…

«Ах да, ревнивая Изабель», – вспомнила Алена игривые намеки жандарма Виктора и разочарованно вздохнула.

Нет, ее огорчило не семейное положение Бати Маршана. Просто от антиквара можно было ожидать большей изощренности мышления. Как он мог предположить, будто Лорентиу пошел на совершение новых взломов и грабежей с применением насилия – его уже и так ищет полиция – только для того, чтобы взглянуть на чье-то завещание? Он же понимает, что, окажись пойманным, определенно попадет в тюрьму, да еще и увеличит возможный срок? Нет, слабо верится. У него должна быть цель, которая оправдывает средства.

Неужели Алена правильно поняла, что это за цель? Неужели?

– Кстати, откуда вы знаете все насчет этого Лорентиу? – вдруг воскликнул Маршан с уже привычной инквизиторской интонацией, и наша героиня даже вздрогнула, настолько высоко она воспарила на крыльях своих догадок. – И чем докажете, что они с Эппл сообщники?

– Даже время не стану на это тратить, – презрительно ответила Алена. – Больно надо! Не хотите верить – не надо. А узнала я все, просто позвонив в Париж.

Это была сущая правда. Ведь человек, который стоял рядом с Эппл на броканте и разглядывал Алену Дмитриеву, был тем самым мужчиной в черной рубашке, которого она видела в подъезде русской библиотеки в Париже и который потом таращился ей вслед на рю де Валанс. Алена его сразу узнала! Его появление рядом с Эппл в Тоннере не могло не навести на подозрения, не он ли вместе с ушлой румынкой проник в дом Детур ночью. Вот Алена и позвонила в библиотеку и спросила, что они знают о жильцах из квартиры напротив. Ответ оказался очень интересным! Оказывается, эту квартиру снимали братья Петрику и Флориан Лорентиу. Один из них, Флориан, был подвержен приступам эпилепсии, и с таким приступом его увезли в больницу пару дней назад. Голова у него была разбита – ударился при падении о мостовую, однако врачи посчитали, что это мог быть след удара чем-то тяжелым, и сообщили в полицию. А там оказались приметы Флориана Лорентиу, за которым – а также за его старшим братом Петрику – тянулся целый шлейф ограблений. Полицейские немедленно появились в квартире на рю Валанс, однако Лорентиу-старший успел скрыться, и никто не знал, куда он исчез.

Алена задала также вопрос, интересовался ли кто-нибудь ключом, который лежал в почтовом ящике библиотеки. Ее с изумлением спросили, откуда это ей может быть известно. Алена призналась, что сама его туда нечаянно уронила. Оказывается, ключом никто не интересовался. Алена попросила прощения за хлопоты и поблагодарила милых, хотя и несколько замшелых библиотечных дам. Вот и все. Закон любого расследования: задавать правильные вопросы и знать, кому их задавать!

Разумеется, Алена не собиралась тратить время, рассказывая обо всем этом Маршану. У него извилины с искривлением – обязательно что-нибудь не так поймет. А нашей героине не хотелось тратить время на очередные объяснения – и так было о чем поразмыслить.

Петрику Лорентиу, за которым охотилась полиция и у которого брат оказался в больнице, пошел бы на новое преступление только ради немалого куша. Алена предполагала, что это за куш. Но как он мог узнать о существовании этой вещи?

Только от Эппл, понятное дело. А она от кого узнала? От Жака? Вариант номер раз. От Маршана, с которым иногда излишне откровенничала мадам Бланш?

Нет. Ей могла рассказать сама Одиль. Причем нечаянно!

Перед Аленой словно бы всплыло бледное лицо старой дамы, которая, полулежа на земле, бормочет дрожащим голосом: «Прошу прощения, мадам, я, кажется, наговорила какой-то ерунды. Приняла вас за кого-то другого. У меня случаются приступы сомнамбулизма, и тогда я несу чепуху, брежу. Иногда мерещится прошлое, видятся старые знакомые… В мои годы что только не примерещится, не привидится!»

Возможно, во время одного из таких приступов мадам Бланш и проговорилась, какой ценностью обладала некогда и что с этой ценностью случилось. Да, очень вероятно, так оно и было.

А теперь вопрос такой. Можно ли вернуть то, что кажется исчезнувшим? Не утратило ли оно ценность? Конечно, утратило – сама по себе та драгоценная вещь невосстановима, но по частям… Неужели еще можно что-то найти?

Наверное, да. И Эппл не могла не найти этому подтверждения. Наверняка ей помог Жак, кто же еще мог быть экспертом в таком вопросе!

А он знал? Он знал?..

Нет ответа. А Лотер и Катрин – они знали о сокровище?

Катрин точно знала о его существовании, если копировала брошь постоянно. А видел ли ее кто-нибудь еще? Ведь портрет Одиль оставался у Маргарит Барон. И натюрморт с изображением броши – тоже.

– Послушайте, Бати, вы никогда не задумывались, почему Катрин, мать Жака, помните, вы мне о ней рассказывали, всегда изображала сверкающую змейку с синим камнем на голове? – выпалила Алена.

– А о чем здесь думать? – равнодушно ответил Маршан. – Я знаю точно, почему.

– И почему? – насторожилась наша героиня.

– Да об этом всем местным известно, – передернул плечами антиквар. – Помните портрет девушки кисти Маргарит Барон? Портрет Одиль Бланш… А помните, что ее черное платье украшено брошью? Так вот, эта брошь принадлежала какой-то знаменитой русской балерине. Фамилию удержать в памяти невозможно, что-то такое шипящее… Но вы можете знать! Говорят, она была любовницей последнего русского императора.

Из «Воспоминаний об М.К.»

Когда началась Вторая мировая война, правительство Франции предложило Казем-Беку распустить партию. Тогда младороссы перешли на нелегальное положение. Потом многие из них были арестованы, отправлены в лагеря. Движение прекратило свое существование, попусту взбаламутив умы молодежи и ничего толкового не совершив, сплошное сотрясение воздухов. Вовó снова оказался в проигрыше.

Наши встречи и разговоры с М.К. на время прекратились, и не только из-за некоторого отчуждения, возникшего между нами: я курсировала между Ле Везине и Парижем, а М.К. с семьей переехала в Париж, но, как только «странная война» сменилась страшной и началось повсеместное отступление французских войск и бегство населения на юг, Красинские-Романовские отбыли в Биарриц. Оттуда они вернулись только в конце сентября 1940 года, когда Париж был уж занят вермахтом.