Турецкий горошек - Д. Л. Нельсон

Я вспоминаю, как Мелисса сидела в моем кабинете, когда мы не смогли закончить разговор. Она тогда еще сказала, что сама разберется или что-то в этом роде. И что же получилось? Из-за прокисшего знакомства двадцатилетней давности Бейкер не может признать, что Самнер преследовал ее. Несмотря на репортаж «Горячей линии» и письма выпускников, мятеж преподавателей также был подавлен.

Пару недель назад я посоветовала моей сестре проявить активность в семейной жизни. Несколько лицемерный совет, учитывая мою собственную манеру поведения в семье.

Почему я должна позволять Дэвиду держать взаперти мой компьютер? Не придумав ни одной разумной причины, я решаю поехать и забрать его. Для начала надо убедиться, что его нет дома. Его не оказывается.

Я набираю номер Джуди. Она подходит к телефону после третьего звонка.

– Корпорация «Кексы и ватрушки», – говорит она.

Сейчас пасхальные каникулы, и я знаю, что последние несколько дней она страдает от приступов домовитости. Говорит, что это помогает ей снять напряжение, вызванное рабочими передрягами. Бейкер пытается урезать бюджет ее клиники. По ее словам, она вполне могла бы превратиться в ледяную статую во время последнего разговора с Бейкером.

Даже когда начался семестр, я никому не звонила на работу. Преподаватели ежедневно проверяли свои кабинеты на наличие подслушивающей аппаратуры. Но так ничего и не обнаружили, даже с помощью Джимми. Он говорит, что примкнул к партизанскому движению сопротивления, как французские партизаны во время Второй мировой войны.

– Это Лиз. Хочешь помочь мне? – Она соглашается, и я прошу ее позвонить на работу Дэвиду, представиться секретаршей генерального прокурора Буффало, Спиллейна, и выяснить, в городе ли Дэвид.

Через пару минут она перезванивает мне.

– Его не будет до вторника. Что ты задумала?

– Я хочу забрать мой текстовый редактор. Надо было убедиться, что Дэвида нет дома.

– Я поеду с тобой.

– Нас могут арестовать за взлом и проникновение.

– Это более увлекательно, чем выпечка кексов для Сашиной школьной благотворительной распродажи. – Джуди терпеть не может готовить то, что сама не сможет съесть.

Я мечусь по дому, хватаю куртку и ключи.

Джуди ждет на крыльце, когда я подъезжаю. На ней синие джинсы, синий толстый свитер с высоким воротом и черные ботинки.

– Я заглянула в учебник правил поведения, желая уточнить, как следует одеваться для кражи со взломом в пригородном доме экс-супруга хорошей подруги. Но по данному поводу нет никаких рекомендаций. Мне пришлось придумать наряд самой. Как ты находишь мой прикид воровки-домушницы?

По дороге, занявшей около получаса, мы разговариваем о поддержке, которую нам оказывает группа выпускниц, Национальная женская организация и Профсоюз служащих. Джуди также замечает, что такая мощная поддержка, похоже, совершенно не волнует ни директора, ни членов правления.

Я сворачиваю на мою бывшую улицу. Вокруг не видно ни души, но это один из тех районов, где все соседи живут практически в полной изоляции друг от друга. В бардачке еще лежит пульт дистанционного управления для открывания гаража. Я вспомнила о нем, только когда задумала эту авантюру. Даже во время разговора с Джуди я постоянно думала, как лучше провернуть это дельце.

Одно время мы с Дэвидом обсуждали вопрос установления аварийной сигнализации, но все откладывали. Он хотел договориться о снижении тарифа на охрану, но из-за частых командировок так и не удосужился встретиться с агентами. Я надеялась, что с тех пор ничего не изменилось.

– Похоже, нам удалось проехать незамеченными, – говорит Джуди. – Что будем делать дальше?

Мы выходим из машины. Дверь в кухню, естественно, оказывается запертой. Мы осматриваемся. Свет, проникающий в окно гаража, отражается от зубастых пил, разложенных на верстаке Дэвида, который занимает половину стены. Большинством имевшихся здесь инструментов Дэвид никогда даже не пользовался, поскольку для любых целей нанимал специалистов. Он требовал, чтобы они приносили весь инструмент с собой. Все здесь в идеальном порядке, включая молотки самых разных размеров. Один из них вполне подходит для того, чтобы разбить окошко. Раздается мелодичный звон разбивающегося стекла.

Обернув руку салфеткой, которой я обычно протираю запотевающие в мороз стекла машины, я просовываю руку через образовавшееся отверстие и открываю дверь изнутри.

– Ты уверена, что никогда не занималась такими делами раньше? – спрашивает Джуди.

– Заткнись! – Мы обе понимаем, что я шучу.

Внутри меня пробирает нервная дрожь. Неужели я и правда жила здесь? Нет, я влачила одинокое существование. Сейчас у меня скорее такое ощущение, будто я читала об этом жилье, а не обитала в нем.

Джуди следует за мной.

– Да, такие апартаменты достойны демонстрации в передаче о богатых знаменитостях. – Я устраиваю Джуди небольшую экскурсию, сопровождающуюся ее ахами и охами. – Я знала, что вы были зажиточными, но такого даже вообразить не могла. Значит, ты очень любишь Питера, если отказалась от всего этого.

– Можно сказать и по-другому. Мне нужно было очень любить деньги, чтобы отказаться от Питера.

За последние несколько месяцев я раз пять просыпалась по утрам с мыслью о том, как я могла быть такой глупой, что чуть не отказалась от Питера из-за боязни того, что подумают окружающие. Я сочла, что мне это простительно, учитывая воспитание, полученное в семье, но по той же причине я простила также и мою мать. Если она, в ее возрасте, пытается стать более добродушной и легкомысленной, то я просто должна предпринять подобную попытку, следуя показанному ею хорошему примеру, а заодно постараться избавиться от собственных слабостей и недостатков.

Когда Джуди заворачивает колумбийскую статуэтку, я замечаю, что она в перчатках.

– Отпечатки пальцев, – бросает она. – О своих ты можешь не беспокоиться. По закону этот дом еще твой. Ты имеешь право здесь находиться.

– Ты с таким знанием дела подходишь к этому, – говорю я.

– Я проконсультировалась у Кэрол. – Мой адвокат оказалась подругой Джуди, хотя я не знала об этом, когда нанимала ее. – Я не сказала ей, что мы собираемся сделать… Просто спросила, имеешь ли ты право.

Дверь в мой кабинет закрыта. Мы с Дэвидом так часто ссорились из-за беспорядка в моем кабинете, что я вновь невольно испытываю приступ раздражения. Он считал, что вид моего кабинета нарушает безмятежное спокойствие нашего дома. А мне нравилось работать с открытой дверью.

Войдя в кабинет, я обнаруживаю, что раскрытая книга на моем столе осталась в том же положении. Пробежка руки по компьютеру оставляет дорожки на слое пыли. Домработница даже не пыталась убирать здесь, хотя остальной дом по-прежнему в идеальном порядке. В общем-то, лично я никогда не разрешала ей убирать мой кабинет.

Отключив всю аппаратуру, мы относим компьютер, монитор, принтер и клавиатуру в машину. Я возвращаюсь за дисками, кое-какими папками и книгами.