Турецкий горошек - Д. Л. Нельсон

– Лиз, тебе необходимо принять кое-какие решения.

Больше никаких решений, думаю я.

– И какие же? – спрашиваю я Кэрол.

До сих пор все наши действия сводились к разговорам о том, что могло бы быть, если бы мы обратились в суд. Кэрол пыталась вести переговоры о слушании моего дела с Советом правления.

– Захочешь ли ты возбудить дело в суде против колледжа? Это может усилить желание членов Совета к гласному разбору и полюбовному соглашению.

– Дорого? – спрашиваю я.

– Я могу назвать две цены, одну – на случай проигрыша, а другую – на случай выигрыша. Если ты проиграешь, я выставлю счет на двадцать долларов в час. Если ты выиграешь, то в десять раз больше либо пятнадцать процентов от назначенной судом суммы возмещения ущерба. В любом случае на это дело понадобится много времени. Я буду держать тебя в курсе, чтобы не было никаких мерзких сюрпризов.

Это почти благотворительность. Фирма Дэвида берет в двадцать раз больше.

– Мне нужно посоветоваться с Питером.

* * *

– Ты думаешь, овчинка стоит выделки? – вечером спрашиваю я Питера.

Мы только что закончили ужин. Собака вылизывает остатки спагетти с наших тарелок. Мой любимый называет Босси нашей предварительной посудомойкой.

– Что ты имеешь в виду? Попытку вернуть себе работу? Прекращение других нападений на штатных сотрудников? Или то, что негодяи получат по заслугам? Однако, учитывая все вышеперечисленное, я думаю, это стоящее дело.

– Я имела в виду, по деньгам.

Сделав последний глоток кофе, он вытирает рот. Его небрежно положенная салфетка падает на пол. Босси тут же обнюхивает ее.

– Деньги это не проблема, если Кэрол даст нам рассрочку. Мы можем продать твою машину или антикварный столик – в общем, придумаем что-нибудь, – говорит он. – Богачами, конечно, мы никогда не станем, но у нас всегда будет крыша над головой и не пусто в животах. Хотя у некоторых там есть кое-что более важное. – Он начинает убирать со стола, но останавливается, чтобы погладить мой живот. Хлоя, наверное, спит. Она не пинает его.

Открыв воду, Питер долго держит под краном бутылку с моющим средством. Мыльная пена доходит до краев раковины – пенная ванна для посуды. Питеру нравится много пены. Он погружает в нее тарелки и кастрюльку из-под спагетти, и пена приобретает томатный оттенок.

– Когда мы с тобой познакомились, у тебя не было долгов.

– Ты так думаешь?.. – спрашивает он.

– Я оказалась плохим вложением.

– Ты так думаешь…

Я так не думаю. Деньги – не главное в наших отношениях.

Мы с Хлоей начинаем воевать в тот день, когда Израиль обстреливает Палестину минометным огнем. Только в нашей войне потери несут мои нервы. Полем сражений является мой организм. Я так много скулю, что если бы олимпийские медали давали за скулеж, то мне вручили бы золото. Прошло, начисто прошло, мое прежнее трепетное ощущение перед этой активно развивающейся жизнью.

Гнетущий июльский зной разрушает меня. Меня, которая ругательски ругает зиму и мечтает круглый год жариться на благословенных солнечных пляжах.

Ежедневно меня донимают тревожные мысли о том, что мой ребенок может быть не от Питера, а от Дэвида. Я стараюсь не обращать на них внимания. Мой врач, мои знания и «Сами наши организмы» – все говорит мне о разнообразии периодов беременности.

Хлоя стала чудовищно громадным жителем моего тела, подобным некоему инородному обитателю из фильма ужасов. Это уже не радость, а какая-то гадость. Я предпочитаю думать, что именно это творение или его пыл несет ответственность за мое отвратительное настроение.

Пороки, пыл, творение… не все ли равно. Как молитву я бубню заунывную литанию заветных желаний.

Я хочу вновь стать хозяйкой моего тела.

Я хочу не бегать в туалет каждые пять минут.

Я хочу быть стройной.

Боги покарали меня за мое самодовольство и неизменную гордость плоским животом. Я смотрю передачу «Колесо фортуны». Я так поглощена созерцанием живота Ванны, что не могу придумать ни одного ответа. Обычно я все легко угадывала. Мать любит «Колесо фортуны». До ее отъезда в Аризону мы смотрели его вместе. Я отгадывала ответы на вопросы раньше нее, и она говорила:

– Ох, Лиз, какая же ты сообразительная.

А может, бывает предродовая депрессия? Может, мне написать книгу на эту тему? Я представляю, как рассказываю Опре Уинфрей об этом феномене, неизвестном мировой гинекологии. В моих мечтах я стройная, худая, тощая – прямо как страдающие анорексией.

Джуди приносит мне запись с гимнастикой Джейн Фонды, которой она занималась не только до развода с Тедом Тернером, но и до выхода за него замуж.

– Это вселит в тебя надежду.

Мы смотрим, как Джейн демонстрирует закидывание ног за голову.

– Может, она и правда стремилась порвать яремную вену, чтобы подвязывать ею волосы?

– Ничего такого на занятиях не бывает. Все через это прошли, – говорит Джуди. – Откуда ты знаешь об этом?

Я понимаю, что она хочет отвлечь меня, потому что видела, что она таким же образом отвлекает Сашу и Сейбл.

– Кэрол поговорила с адвокатами Мелиссы, которым удалось пообщаться с адвокатами колледжа. Она почти готова предъявить им иск и повестку. Тогда мы сможем побеседовать с девушками, написавшими эти отзывы.

– А что, если Бейкер расстроит ваши планы? – спрашивает Джуди.

– Он будет вынужден объяснить, почему меня уволили.

Джуди недоумевающее качает головой, и я знаю, что ей по-прежнему не понятно, почему Мэри написала и подписала отрицательный отзыв. Мы обсуждали все это уже слишком долго, чтобы вновь возвращаться к этой теме.

Мне не понятно, почему члены Совета не идут на уступки, почему продолжают сплачивать ряды, отстаивая версию несправедливого обвинения в сексуальных домогательствах. Они неизменно отрицают, что увольняли преподавателей, вставших на сторону Мелиссы. Они твердо стоят на своем, несмотря на недоброжелательную прессу, уменьшение пожертвований бывших выпускников и минимальное количество абитуриентов за всю историю колледжа. Два шейха забрали из колледжа своих дочерей вместе с обещаниями щедрых вкладов. Все это мы узнали благодаря разведывательной сети Тины.

После ухода Джуди послеполуденная жара возносит мое уже и без того скверное, исполненное жалости к себе, настроение на новую высоту – или я опускаюсь еще ниже?

Мои груди начинают подтекать. Как медицинские подкованная особа, я должна была ожидать этого, но забыла. «Мне хочется сухих сосков», – добавилось к литании моих желаний.

Я не послушалась рекомендаций моего врача относительно покупки бюстгальтера. Теперь у меня появился новый районный доктор. Если бы он посмотрел внимательно, то обнаружил бы, что даже на девятом месяце мои груди едва пополнели и для них нужны будут чашечки самого маленького размера. Невзирая на жару, я решаю отправиться на охоту за бюстгальтерами.