Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

На этом текст обрывался, далее шла какая-то мешанина. Но Александру Юрьевичу и не требовалось дочитывать до конца. Ему было достаточно и этого. Он выдохнул, чувствуя, как подрагивают пальцы, бледнеет лицо. Все-таки Сивере был глубоко сведущим историком, ведущим специалистом в области древнейших цивилизаций. Он знал, как и за что был казнен министр персидского царя Ахашверошу – Гаман.

Пришла пора откровенного разговора с Анной Горенштейн. Александру Юрьевичу надоели все эти мистификации, намеки, таинственные фразы и прочая дребедень. Да – да, нет – нет, и только так! Он чувствовал себя почти влюбленным в эту божественную женщину, но ее византийская политика начинала раздражать. К тому же как мужчине ему льстило, что именно его Оленька Дембович выбрала на роль любовника Анны, хотя он совершенно не понимал, с какой такой стати та должна вмешиваться в столь деликатный вопрос. А тем более заявлять, что он якобы обязан явиться дублером Стаса, потерпевшем на этом поле неудачу. Впрочем, еще большей неудачей Дембовича можно было считать входное отверстие в его левую лопатку величиной с кулак. Но каждому, как говорили древние римляне, – свое.

Прекрасно пообедав и выбросив Оленьку с ее проблемами из головы, Сивере отправился на встречу с Анной Горенштейн. Свидание было назначено там же, где они разговорились в первый раз: на боковой террасе, возле вертикальной хачкары с родовым гербом Прошянов на постаменте. Он пришел первым и, поджидая вдову, закурил сигару, украденную накануне из коробочки Прозорова.

«Начинаю втягиваться в эту дрянь», – с безразличием подумал он, выпуская ровное колечко дыма. С ним стали происходить странные вещи: он на глазах обрастал пороками и покрывался мужественным нахальством, словно шерстью. «Скоро начну бить морды», – решил он, ощущая себя не просто Сиверсом, а одним из тех львов, прикованных к кольцу в гербе Прошянов. Или орлом, готовым растерзать попавшуюся в когти овечку.

Сейчас, глядя на этот герб, он хотел понять, что двигало Терезой, далекой прапрапра… внучкой классически злодейского князя, в ее стремлении помочь ему раскрыть тайну родового проклятия и всего этого осиного гнезда – «Монастырского приюта». Ведь это она направила к нему Гелу, чтобы тот открыл тайник, в котором кто-то (уж не Тошик ли Полонский) оставил арбалеты и рукописи Комамберова. Или Тереза тоже искусно притворяется, преследуя свою цель, а его, дурака-историка, лишь использует?

Родовой герб у подножия хачкары притягивал взгляд Сиверса, словно мерцающий огонь, магически покоряющий сознание, усыпляющий разум, и он тщетно пытался ухватить еще одну, ускользающую, но очень важную мысль. Не успел. Появилась Анна, легким прикосновением руки выводя его из оцепенения.

– Вы курите! – с огорчением заметила она. – Как это неприятно.

– Просто дымлю, – ответил он, бесцеремонно гася сигару о мифическую пасть с кольцом. Во времена Прошяна за подобную наглость он наверняка бы лишился головы или был бы посажен на кол. Избавившись от сигары, он не удержался от комплимента.

– Вы все больше напоминаете мне византийскую принцессу Комнин или божественную Анаит. А может быть, вы и та и другая? Или вдова Командора? Но откуда в ваших глазах эта грусть?

– Вот-вот, – откликнулась она. – О Командоре. Вчера, когда вы стучались ко мне в келью и вопили дурным голосом, мой покойный муж вновь напомнил о себе. Вернее, чуть раньше.

– Этот призрачный горбун? Прекратите, Анна. Не морочьте ни себе, ни другим голову.

Возможно, слова Александра Юрьевича прозвучали излишне резко, но вдова оставила их без внимания.

– Посмотрите, что я нашла утром на своем столике в номере, – сказала она, протянув Сиверсу записку.

– Что это – любовное послание от князя? – пошутил он.

– Хуже. Это почерк Влада Горенштейна, – серьезно ответила она. – Читайте.

С явным неудовольствием, полагая, что это чья-то очередная глупая шутка, Сивере развернул бумажку. Маленькими, но четкими буковками было нацарапано следующее: «Дорогая Анит! Если ты не ищешь неприятностей и по-прежнему любишь меня, то я жду тебя сегодня в полночь возле каменной рыбы. Помни, что отказывать мне нельзя. Выбора у тебя нет».

– Подписи нет, – произнес Сивере. – Вы уверены, что это его почерк?

– Мне ли не знать! – воскликнула она. – И это имя – «Анит», так он меня всегда называл. Никто больше.

– В последних фразах чувствуется угроза, – сказал Александр Юрьевич, размышляя над посланием. Все это не укладывалось в голове: покойный муж, записка… Действительно, просто статуя Командора, да и только!

– Это он, он, он… – трижды, как заклинание, повторила Анна. – И он жив, я знала, я чувствовала. Труп во взорванной машине был не его. Подбросили, а покушение на себя он организовал сам. Чтобы скрыться. У него были крупные неприятности с партнерами по бизнесу. А банк, которым он владел, переходил во внешнее управление из-за грозившего ему банкротства. Словом… все сходится. Он придумал какую-то хитрую комбинацию. Влад страшный человек, страшный… – добавила она, опустив руки, которые только что держала у своего лица.

– И все же, – осторожно промолвил Сивере. – Подумайте, не мог кто-либо намеренно использовать его почерк? Тот же князь? Что ему от вас нужно? Я имею в виду князя, а не покойного мужа. Хотя и покойника тоже.

Сказав это, Александр Юрьевич почувствовал, что начинает заговариваться. Все происходящее уже не умещалось у него в голове.

– Не знаю! – не слыша его, прошептала Анна. – Я в отчаянии. Меня преследует какой-то злой рок.

– Всех преследует, – утешил ее Сивере. – Но вы должны взять себя в руки. И ни в коем случае не ходите на это свидание. Кто бы ни написал записку.

– Но…

– Никаких «но». Или давайте поступим так: мы пойдем вместе. Я спрячусь, но буду недалеко от вас. Еще поглядим, что это за мертвец с того света вам угрожает.

– Хорошо, – упавшим голосом согласилась Анна. Выглядела она настолько расстроенной, что Александр Юрьевич, совершенно неожиданно для себя, импульсивно притянул ее к себе и поцеловал в мягкие, податливые губы. И если кто не ожидал этого поступка, то только не она, поскольку тут же жадно и пылко ответила. Голова у бедного Сиверса совсем закружилась. Он держал в объятиях эту прелестную таинственную женщину и не знал, что же теперь еще сказать.

Александр Юрьевич вновь отправился в библиотеку – излюбленное его место во всем «Монастырском приюте». Но едва он, набрав стопку редких книг, уселся за стол, как заявился вечно снующий вокруг Багрянородский.

– Уйдите, не до вас, – опережая частного детектива, сказал Сивере. – Видите, я работаю?

– Ну и что? А мне-то вот как раз «до вас». Я к вам совершенно официально. У меня поручение.

Александр Юрьевич с любопытством посмотрел на посланца.