Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

– Кажется, мы уже опоздали, – растерянно произнесла Анна.

На каменной рыбе спиной к ним, сгорбившись, сидел человек в капюшоне. Расстояние до него было метров двадцать.

– Вот, дьявол! – пробормотал Александр Юрьевич, который до последней минуты был уверен, что они затеяли напрасные хлопоты. Теперь их поджидал сюрприз. Вот только какой? Не из тех ли, которые способны утянуть за ноги в преисподнюю? Но и возвращаться, не разгадав этой шарады, было нельзя.

– Пошли к нему, – сказал Сивере, держа Анну за руку. Да она и сама ухватилась за его ладонь, как за спасательный круг. Кто из них в этот момент тревожился больше – еще неизвестно.

Они подошли ближе, затем обогнули каменную рыбу-вишап и остановились метрах в трех от неподвижного человека в капюшоне. Он ждал, низко опустив голову. Или уснул?

– Эй, приятель! – тихонько позвал Александр Юрьевич. Затем набрался еще большей наглости: – Гражданин Командор, очнитесь! Или очухайтесь.

Человек явно не хотел очухиваться. Он в упор игнорировал назойливых постояльцев.

– Да что же это такое, в самом деле! – возмущенно произнесла Анна. Сивере решительно приблизился к изваянию и толкнул его в плечо. Человек медленно завалился на каменную рыбу. Капюшон сполз с лица. Оно было до того белым, что казалось вылепленным из снега. Глаза открыты, но бессмысленно пусты. Анна негромко вскрикнула.

– Опять труп! – уже без всякого огорчения проговорил Сивере. Видно, стал привыкать к подобным сюрпризам. Он повернулся к Анне.

– Это Влад? – спросил он.

– Нет, – через силу ответила вдова. – Я не знаю этого человека.

– Я тоже, – вздохнул Александр Юрьевич. – Но вряд ли он нам теперь сможет представиться.

Мертвая фигура оставалась лежать на боку, словно соревнуясь в нерешительности с застывшими возле нее мужчиной и женщиной.

– Что будем делать? – спросила наконец Анна.

– Уходим! – торопливо ответил Сивере. Но они успели лишь повернуться, поскольку из ворот раздался грозный окрик:

– Стоять! – и луч мощного фонаря ослепил их. К ним кто-то направлялся, громыхая сапогами и бряцая оружием.

– Эй, кто тут? – спросил Александр Юрьевич, прикрывая глаза ладонью.

– А, это вы! – откликнулся человек. Фонарь скользнул по каменной рыбе. Теперь и Сивере смог разглядеть часового. Это был Мушни – продавец напитков. В воротах стоял еще кто-то, очевидно Вазген, другой помощник, привлеченный шумом.

– Кто это тут валяется? – спросил Мушни, освещая фигуру в капюшоне.

– Это вы у него и поинтересуйтесь, – откликнулась Анна. – Хорошо же вы нас охраняете!

– Ясно, – сказал Мушни, оценив обстановку. – Вазген, ступай за комиссаром. Тут труп. А заодно приведи и Полонского. Кажется, я знаю, кто это.

Ждать пришлось минут десять. В молчании, поскольку говорить особенно было не о чем. Куруладзе явился с Максом-неразлучником, следом – хозяин гостиницы. Труп мужчины перевернули на спину.

– Эх, Сивере, Сивере, – горько проговорил комиссар. – Как все складно получалось. Александр Юрьевич, вы меня погубите. Только вас вижу, уже начинаю вздрагивать. Скоро шок будет от одного вашего присутствия. Если бы не дама…

– Комиссар, разрешите я ему врежу? – попросил Макс. – Меня дамы не смущают. Наоборот, бодрят.

– Вы лучше этого человека взбодрите, может, он оттает, – пробормотал Сивере, на всякий случай отодвигаясь подальше.

– Как это могло случиться? – обернулся Куруладзе к Мушни.

– Мимо нас никто не проходил. Мы были в кабине фуникулера.

– Это Афонин, Петр. Старший из братьев, – произнес Тошик.

– А я что говорил? – усмехнулся Куруладзе. – Никто его не убивал. Бедняга замерз в горах.

– Конечно, и сам пришел, на негнущихся ногах, – подсказал Сивере.

– А вас я бы попросил помолчать! – рявкнул комиссар. – Что вы здесь вообще делаете?

– Гуляем, – ответила Анна.

– Гуляйте в другом месте. Где меньше трупов. Впрочем, мадам, лучше держитесь от Сиверса подальше. Мой вам совет. Макс, посмотри, что у него в карманах.

Помощник с удовольствием бросился к историку.

– Да не у него, у трупа! – заорал Куруладзе.

Тот исправил оплошность, начал обыскивать старшего Афонина.

– Пусто! – через пару минут откликнулся он. – Только сдается мне, что он не замерз, а зарезан.

Макс распахнул черный плащ, свитер Афонина был в дырах и бурых пятнах.

– Кололи зверски, изо всех сил, – заметил Тошик. – Будто наслаждались. А потом тело заморозили.

– Похоже, что так, – согласился Куруладзе. – Маньяк-убийца.

– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – произнес Сивере. – Маньяки – не мой профиль. Если только не помочь вам снести труп в погреб.

– Без вас справимся! – буркнул Куруладзе, махнув рукой. И добавил, передразнивая историка: – Профиль, видите ли, у него не тот… Зато фас этот!

Александр Юрьевич проводил свою спутницу до ее номера, опасаясь, что по дороге им встретится еще какой-нибудь покойник – сидящий, лежащий, висящий или попросту прислоненный к стенке. Но, слава богу, на сей раз обошлось. Трупы в «Монастырском приюте» появлялись регулярно, но не каждый час. А только по одному в день.

– Я не могу успокоиться, – сказала Анна, останавливаясь в дверях. – Зайдите, выпьем по рюмке ликера. Или текилы.

Сивере, собственно, и не собирался уходить.

– Откуда у вас эти напитки? – спросил он, располагаясь в кресле. – В монастырском меню я таких не видел.

– Мне их презентовали Локусовы.

– Тогда, может быть, и пить не стоит? Не начинен ли он инкубами и суккубами, как порохом?

– Вы же уже пробовали. В нашу первую встречу.

– Да, и остался в одиночестве. Без вас, к сожалению.

– Все зависит от положения звезд, – как-то непонятно ответила она и на глазах изумленного Сиверса, правда, повернувшись к нему спиной, сняла длинное в пол бархатное платье, которое упало к ногам, как кожа. Под ним ничего не было, кроме серебряных туфелек. У нее оказалась очень стройная фигура с тонкой талией. Совсем не скажешь, что пережила пять мужей. Александр Юрьевич до того опешил, что смог только невнятно проговорить:

– Ликер действительно превосходный. Алистер в него что-то добавляет: у меня закружилась голова.

– Луна вошла в стадию Змееносца, – ответила Анна. Она потянулась к другому платью, ярко-красному, висевшему на «плечиках», и оно облегло ее тело. – Вот и происходят всякие чудесные вещи. Извините, но я сменю наряд.