Ферма механических тел - Катерина Мелех

Очень непрочная позиция в случае войны. Можно закупать оружие в мирное время сколько угодно, чтобы не производить самостоятельно, исходя из, к примеру, экономических соображений. Но, если в стране невозможно в любой момент наладить его производство, то это фактически заведомый проигрыш.

Беспокойство, настигшее меня перед входом в кабинет, переросло в тревогу. Да в чем дело-то? Что я упускаю?

— Но это невозможно! — гулким басом рявкнул вдруг мастер. — Единственный наугримец, что был в курсе всего с самого начала, это Бран. Но это невозможно! — снова повторил он и снова шарахнул кулаком по столу. — Мы знакомы больше полувека, и он всегда был предан мне!

Тревога стала паникой. Интуиция, притупленная переживаниями последних дней, до меня докричалась-таки. И вопила она о том, что этот кабинет не самое надежное место для обсуждения личности предателя. Я выматерилась, не обращая внимания на порицающий взор теургессы и восхищенный инквизитора, схватила деда за руку и потащила прочь.

— Уходим! — рявкнула я, подхватывая также Ли Мэя. Вот только упираться сейчас не надо! — Здесь прослушка, о которой известно Брану! Так я узнала, что меня подозревают, и решила сбежать. Тайный ход показал мне тоже он.

Оппозиционерам стоит отдать должное, они умеют в нужный момент не задавать лишних вопросов, а просто действовать. Это нас и спасло.

Взрыв прогремел, когда мы уже выбежали на галерею. Меня по спине словно со всей дури приложило горячей подушкой и вынесло вместе с перилами. Краткий миг падения, мысль-озарение «мехаскелет!» и ступни встречаются с полом, посылая вспышку боли в лодыжки.

Пневматическая подвеска амортизировала инерцию, но устоять на ногах не получилось из-за свалившихся рядом гнома и инквизитора, руки которых я до сих пор сжимала мертвой хваткой. Меня впечатало лицом в пол, из носа хлынула кровь. Сквозь звон в ушах донесся жалобный вскрик и глухой рык. Сладкие звуки, ради которых я стала врачом.

Свет мигнул и вырубился, сменившись тускло-красными аварийными лампами. С натугой завыла пожарная тревога.

Сморгнув звездочки в глазах, я тряхнула головой, окропив ковер каплями капиллярной крови. И, ловя дежавю с последствиями военной бомбежки, поползла делать свою работу.

Первым под руку мне попался Ли Мэй. Толкнув, перевернула его на спину, убедилась в отсутствии повреждений головы, проверила реакцию зрачков на свет, констатировала банальную потерю сознания и безжалостно привела в чувство. Нашатырь у мехадоков всегда с собой. Повезло ему, что я в него так вцепилась, иначе непременно контузило бы. Как Евангелин.

Блондинка тихо скулила, неловко подогнув ногу и баюкая сломанную руку. Я, маниакально улыбаясь, осмотрела уже начавшую отекать холеную длань заклинательницы ангелов на предмет признаков внутреннего кровотечения. Ничего серьезного, жить будет. А где дед?

Я зашарила взглядом по заполняющемуся едким дымом холлу и остановилась на груде обломков перил. Сердце упало в живот и скакнуло к горлу, забарахлив как сломанная заводная игрушка. А я предпочла не углубляться в дебри самоанализа, разбираясь, что именно послужило этому причиной — ужас или возбуждение. Ведь из-под обломков растекалась багровая лужа.

— Мэй, Ева, помогите! — рявкнула я, плюнув на вежливость и приличия.

Да, не стать мне леди. И плевать. Леди тоже не стать спасителем умирающих. То есть мной.

Пока инквизитор и теургесса ползли ко мне, я с силой мехаскелета успела расшвырять завал, откопав мастера Дедерика. На запястье диагностировала нитевидный пульс, перевернула деда на спину, оценила живописно торчащий из живота обломок балясины и коротко приказала:

— Мэй — непрямой массаж сердца, — с пневматической рукой у него это должно хорошо получиться. — Ева — искусственное дыхание. Я займусь раной.

— Я могу наложить на него ангельское благословение, — вибрирующим не то от волнения, не то от фанатизма перед силами светлых духов голосом предложила экзорцистка. — Оно ускорит регенерацию на час.

— На это потребуется минут десять, — предвосхищая мой вопрос, сообщил инквизитор, принимаясь поддерживать сердцебиение изобретателя.

— Тогда это потом, а то регенерировать будет нечего, — отбрила я, роясь в рюкзаке в поиске марли. — Шлак! Нету! Не останавливайтесь, я пулей!

Я с удвоенной мехаскелетом скоростью метнулась в подсобку. Пробегая мимо игрового зала, оценила близость пожара к бару с алкоголем, выматерилась и припустила быстрее. Сдернула со стены аптечку целиком, и, после секунды раздумий, прихватила заодно и огнетушитель.

Вернувшись, плеснула антисептиком на чистые марли, одним движением выдернула балясину из живота гнома и, стараясь не обращать внимания на хлынувшую кровь, прижала. Другой рукой снова зарывшись в аптечку, выудила бинт и туго перевязала рану.

— Все, давай свое благословение! — дала я отмашку, утирая со лба пот.

— Ты же понимаешь, что астральный фон тут недостаточно мощный и не скроет возмущения, которые возникнут от ритуала? — тихо вопросил Ли Мэй, не глядя на бывшую жену, продолжая непрямой массаж сердца.

— Ты же понимаешь, что меня это не остановит? — так же не глядя на него откликнулась заклинательница ангелов. Взяла ближайшую опаленную деревяшку и превратившимся в угольки концом принялась чертить на полу сигилу, от сложности узоров которой у меня зарябило в глазах.

Ничего не понятно, но очень интересно. Решив, что взрослые дяденька и тетенька и без меня тут разберутся, занялась насущными проблемами. И первая из них — сохранить чертежи автоматона. На случай… если дедушка не выживет.

По идее Брана, они должны быть уничтожены взрывом. Но если тяга к использованию благ технического прогресса у нас с дедом общая, то сейф, в котором хранятся чертежи, должен быть огнеупорным. Вот и проверим, много ли я переняла с четвертью гномьей крови.

Проигнорировав обвалившуюся лестницу, я присела и резко подпрыгнула. Остальное сделала пневматическая подвеска механического экзоскелета, закинув меня в коридор второго этажа.

Честно признаться, я не ожидала увидеть на затянувшихся дымом руинах кабинета мажордома, планомерно кидающего оставшиеся бумаги в огонь. Я, конечно, от родителей тоже переняла тягу доводить дело до конца, но это качество никогда не перекрывало мой инстинкт самосохранения. И после устроенного взрыва мне бы в голову не пришло проверять его эффективность и полноту охвата. Я бы уже делала ноги к дирижаблям контрабандистов, улетающих в страны без экстрадиции. А он… вот сила гномьей дотошности!

Сейф, вывороченный из стены, лежащий у ног Брана, и