Как я охранял Третьяковку - Феликс Кулаков

И, кстати, ноль-семь того же «Балантайнс» в подарочной коробочке стоит примерно полтинник зелени, что несомненно должно вдохновлять энтузиастов домашней перегонки на новые свершения. Чем черт, так сказать, не шутит! Быть может Виктор Викторович стоит сейчас на пороге основания семейной винокурни, фамильного бизнеса на долгие-долгие времена! Торговая марка э… скажем, «Олд Кротофф’с энд браза» – по-моему, это звучит совсем неплохо. Раздери меня напополам, если это звучит плохо! И я почти что уже придумал дизайн этикетки. На ней непременно должен быть изображен мужественный Виктор Викторович в килте и гетрах, яростно дудящий на волынке боевой шотландский марш:

«Веди, МакКормик в бой же нас!

Веди, суровый старикан!»

Да-да, я вижу это именно так!

Пытаясь также приободрить старшего товарища, я пообещал раздобыть для него эксклюзивный рецепт своей троюродной бабушки, оная в вопросах самогоноварения настоящий профессор!

В связи с этим беспрецедентным по своей щедрости намерением, я напомнил Виктору Викторовичу притчу о человеке, который попросил у мудреца рыбки покушать. Сметливый мудрец рыбки ему, конечно же, не дал, зато предложил пройти краткий курс обучения рыбной ловле.

Помните, как разводили лохов в популярной телепередаче «Магазин на диване»: «С помощью универсального набора «Вандерфул чиф» вы сможете профессионально нарезать редиску и сладкий болгарский перец!». Вдумайтесь в эти слова. Профессионально порезанная редиска – разве ж это не прекрасненько!

Я мягко намекал Виктору Викторовичу на то, что не стоит ему гнаться за сиюминутной выгодой, коль скоро перед ним открываются такие захватывающие дух перспективы. Ведь рецепт моей бабушки способен буквально перевернуть его жизнь!

Однако Виктор Викторович, вместо уместной благодарности, лишь раздраженно заявил, что хватит с него уже моих рецептов. Мол, еще один мой рецепт и он вместе со всей семьей окажется на паперти. Я призвал его не драматизировать излишне ситуацию, и даже смотреть на нее философски, с юмором.

Тут Виктор Викторович, поняв, наконец, что возмещением его убытков я заниматься не намерен, совсем расстроился. Забрав свою филькину грамоту, он аккуратно сложил ее, упрятал в нагрудный карман пиджака и, церемонно раскланявшись, удалился в Административный корпус.

Что-то подсказало мне, что в свете всей этой истории наши с ним отношения немного потеряли в теплоте и доверительности.

В свое оправдание хочу сказать, что я пытался вернуть их (отношения) на прежний уровень с помощью мощной PR-компании развернутой мною в пользу Виктора Викторовича. Совершенно бескорыстно, действуя исключительно на общественных началах, я повысил его и без того высокий рейтинг в среде смотрителей, гардеробщиц и младших администраторов до поистине заоблачных высот.

На эту мысль меня подтолкнул щегольской светло-бежевый блейзер, в котором Виктор Викторович однажды заявился на службу. Увидев его поутру в таком наряде, сотрудник Леонов воскликнул:

– Плейбой и прожигатель жизни Винни-Пух!

Затем, выражая переполнявший его восторг души, истошно проорал свою коронную:

– Ти молёдець!!!

Строгий же аскет Горобец, как всегда, ограничился лаконичным замечанием:

– Витек, ты стал похож на сутенера.

В общем и целом, новый имидж Виктора Викторовича вызвал благожелательную, хотя и с оттенком нездорового ажиотажа реакцию. Все думали и гадали, что это значит и как это понимать. По устоявшемуся мнению подобные разительные перемены во внешнем облике зрелого мужчины непременно связаны с подвижками в его личной жизни. Самого романтического свойства, ребята, самого романтического! Так неужто наш педагог-самогонщик ступил на усыпанную шипованными розами тропу любви? Неужто он опять, словно гимназист терзаем трепетными порывами души и томлением упругой плоти? И кто же та Дульсинея, которая зажгла столь яркий и прекрасный огонь в его рано огрубевшем, казалось, уже никогда не способном полюбить сердце? Половина Галереи увлеченно пыталась разгадать этот ребус.

Как-то, глядя вслед его молодцеватой фигуре, гардеробщица Алевтина Федотовна спросила меня:

– Что это с вашим Виктором Викторовичем? Помолодел, похорошел. Жених да и только!

Я отметил в ее вопросе этакую мечтательную задумчивость.

– Ага, – говорю, – вы тоже заметили!

Алевтина Федотовна была любопытна от природы и сразу заявила, что непременно умрет, если только сейчас же не узнает от меня всех подробностей чудесного преображения Виктора Викторовича.

Я как опытный пиарщик не стал торопиться выкладывать все карты на стол. Наученный прошлыми ошибками, в частности памятным случаем с Витей Курочкиным, я не сказал ничего определенного, тем более, что и говорить-то мне было нечего.

Но основной принцип любых политтехнологий таков: «Скажи А, а Б само приклеится». Поэтому помучив немного гардеробщицу, я в конце концов бросил этакую многозначительную фразу, мол, «жених» – это, пожалуй, в самую точку; мол, седина в бороду – сами понимаете, что потом куда. Загадочность и недоговоренность сделали свое дело. Алевтина Федотовна была поражена таким поворотом дела. Ее обширные третьяковские знакомства не оставляли сомнения в том, что новость станет общегалерейным хитом уже к сегодняшнему вечеру. Так оно все и вышло.

На следующий день с утра Валерьян, родной брат Виктора Викторовича подошел ко мне и поделился сокровенным:

– Представляешь, Фил, Фюрер-то каков пройдоха!

«Фюрером» Валерьян по-родственному тепло называл своего старшего брата.

Я, конечно, немного догадываюсь, в чем дело, но делаю вид, что ни сном, ни духом.

Тогда Валерьян рассказал, что надысь он бывал в шестнадцатом зале, где имел короткую беседу со смотрительницей, не помню как звать, допустим, с Зинаидой Гавриловной. Собственно, беседа состояла из одного вопроса и одного ответа. Зинаида Гавриловна по-товарищески прямо спросила Валерьяна:

– Скажите, Валерий, это правда, что у Виктора Викторовича в Административном корпусе есть любовница?

Валерьян решил не ронять семейной чести и тут же подтвердил:

– Да!

Валерьян не мог забыть Виктору Викторовичу одной давней истории, потому и пользовался всяким случаем, чтобы, как фигурально выражаются англичане, «плюнуть ему в его картофельный суп».

Я остался весьма доволен собой. С одной стороны, мой план сработал, и Виктор Викторович на этой истории заработал-таки небольшой политический капиталец. В чем состоит капиталец? Странный вопрос. Заиметь репутацию повесы и донжуана – это, по-моему, кому хочешь лестно и приятно!

С другой стороны, если окажется, что Виктор Викторович не в восторге от этого факта, то источник слухов совершенно точно определен – его собственный младший братец. Меня же не проймешь даже очной ставкой с Алевтиной Федотовной – я ей ничего конкретного не говорил. Операция была проведена блестяще, и мне было от чего потирать руки. Черный пиар – это, братцы мои, великая вещь!