Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Где находилась сокровищница Сигиберта — неизвестно, но не в Париже. Без этого запаса богатств и символов у Брунгильды не было никакой надежды взять под контроль аристократию. Конечно, в меровингском мире овдоветь не обязательно значило впасть в бедность. Так, Брунгильда сохраняла права собственности на свой утренний дар, и смерть Сигиберта позволила ей свободно распоряжаться своим приданым, то есть, вероятно, севеннской местностью Аризит. К тому же пять аквитанских городов, которые она унаследовала по смерти Галсвинты (Бордо, Лимож, Каор, Беарн и Бигорр), по-прежнему находились в ее личной власти. Но это были скорей теоретические права, чем осязаемые ресурсы, когда она оказалась блокирована в Париже.

Из всего имущества Брунгильда могла по-настоящему рассчитывать только на личную казну, которую возили за ней во всех разъездах. Содержащиеся там богатства, хоть и слишком небольшие, чтобы покупать верность магнатов, были достаточны, чтобы обеспечить их обладательнице реальную власть. К сожалению, пока что ее сокровищница больше ее стесняла, чем помогала ей, потому что эта масса украшений и тканей в сравнительно громоздких сундуках и узлах делала невозможными быстрые перемещения. Брунгильда была вынуждена оставаться в Париже и дожидаться прихода австразийских воинов, которые бы согласились служить ей охраной.

Лейды Сигиберта, уцелевшие после бедствия в Витри, действительно прошли через Париж, но они прежде всего спешили покинуть Неистрию, ставшую небезопасной. Среди этих беглецов находился герцог Гундовальд, который забрал с собой единственное сокровище, одновременно ценное и транспортабельное, какое он нашел в столице, — маленького принца Хильдеберта II. Неизвестно, дала ли мать согласие на это спасение, но у герцога могло не быть времени ее спрашивать. Через три четверти века хронист Фредегар рассказал дивную историю о ребенке, которого мать, находящаяся в полном отчаянии, положила в мешок и передала через окно; но это явный вымысел.

Тогда, в конце 575 г., все были намного прагматичней. В Париж спешил Хильперик, и если бы он захватил сына Брунгильды, то устранил бы его, либо убив, либо выбрив ему тонзуру. Как только этот ребенок выбыл бы из числа наследников, короли Нейстрии и Бургундии по закону могли захватить и расчленить королевство Сигиберта. А ведь австразийские магнаты опасались такой аннексии, которая бы уничтожила независимость их региона и прежде всего помешала бы им управлять государством до совершеннолетия короля. Чтобы этого не допустить, им нужно было любой ценой сохранить живого Меровинга, пусть даже все остальное — а именно женщины из королевской семьи — будет потеряно.

Поэтому, вернувшись в Австразию, герцог Гундовальд собрал бывших «верных» Сигиберта и немедленно возвел Хильдеберта II на трон, на Рождество 575 г. Поскольку новому государю было всего пять лет, в среде аристократии началась борьба кланов за захват того, что можно назвать несколько анахроничным термином «регентство». Хотя никаких подробностей о ней не известно, можно понять, что вскоре верх взяла группа, которую возглавляли герцог Луп и граф Гогон. Эти два человека располагали значительными козырями: Луп управлял герцогством Шампанским, главной областью восточного королевства; что касается Гогона, он благодаря группировке друзей и обязанных ему людей контролировал дворец и государственную администрацию. К тому же они представляли «пробургундскую» партию австразийской аристократии и в этом качестве могли привлечь к себе тех, кто желал реванша над Хильпериком. Чтобы легитимизировать свою новую власть, Гогон присвоил титул «воспитателя» короля, благодаря чему обеспечил себе фактическое регентство.

Тем не менее многие австразийские магнаты, не принадлежавшие к победившей группировке, сочли себя обиженными этим раскладом и перешли в другой лагерь. Так, некий Годин, бывший полководец Сигиберта, предложил, за деньги, свои услуги Хильперику. И Сиггон тоже перешел в нейстрииский дворец, где, сменив печать Сигиберта на печать Хильперика, сумел сохранить титул референдария. Оба получили земли близ Суассона — города, в который Хильперик вернулся и который вновь сделал столицей. Другие магнаты предпочли воспользоваться беспорядком, чтобы обогатиться. Так, герцога Берульфа, управлявшего областью между Туром и Пуатье, позже обвинили в том, что он присвоил часть сокровищницы Сигиберта.

Среди его приближенных был человек, известный только по имени — Арнегизил, который, возможно, принадлежал к роду Пипинидов, позже прославившихся под именем Каролингов.[63]

Что касается Брунгильды, ее судьба никого не заинтересовала. Может быть, австразийские магнаты были даже рады, что им не нужно вступать в переговоры с вдовой Сигиберта по поводу регентства. Когда Хильперик наконец вступил в Париж, королева с дочерьми еще находилась там, и он взял их в плен. Победитель на тот момент, он тем не менее не проявил никакой жестокости по отношению к пленницам, и это позволяет предположить, что он не считал Брунгильду лично ответственной за войну между Австразией и Нейстрией. К тому же Хильперик знал, что женщины королевской крови могут оказаться полезными для создания матримониальных союзов. Однако оставлять пленниц в Париже было опасно. Город по-прежнему оставался неделимым: права на него имел Гунтрамн, и юный Хильдеберт II тоже мог бы притязать на них как на наследство отца. Поэтому Брунгильду и ее сокровища отвезли в Руан, где Хильперик передал их под охрану Претекстату, епископу этого города. В самом деле, это был один из редких прелатов, не изменивших прежнему королю, когда в Нейстрию вторгся Сигиберт. Должно быть, доверив ему военную добычу, Хильперик выказал ему признательность. Что касается дочерей Брунгильды, их отправили в Mo. Мать разлучили с дочерьми, вероятно, чтобы снизить опасность побега, ведь Брунгильда не рискнула бы покинуть Нейстрию, оставив здесь ценных заложниц. Возможно, этим поступком Хильперик хотел вознаградить за верность некое лицо: в частности, известно, что в Mo жил со своей семьей Эберульф, камерарий короля Нейстрии.

Свадьба в Руане

Вступив в Париж и посадив Брунгильду в охраняемую резиденцию, Хильперик принялся возвращать себе луарские и аквитанские города, которые в предыдущие годы завоевал Сигиберт. Австразийская армия, пришедшая в полное расстройство, казалась неспособной их защитить.

Для начала весной 576 г. Хильперик послал полководца Рокколена завоевать Тур. Помимо этой стратегической цели, планировался захват в плен австразийского герцога Гунтрамна Бозона, которому король не простил гибели своего сына Теодоберта. Тур без труда заняли, но Гунтрамну Бозону со всей семьей удалось укрыться в базилике святого Мартина, расположенной в непосредственной близости от города. Там хранились мощи евангелизатора Галлии, и право убежища там было настолько священным, что люди Рокколена не посмели ступить за ограду. Теперь Хильперику, если он собирался долго удерживать Тур, надо было считаться с постоянным присутствием мятежника в нескольких сотнях метров от городских стен. Все было бы просто, если бы епископ Турский был достоин доверия, но Григорий был заведомым ставленником Сигиберта и Брунгильды. Чтобы контролировать завоеванное, Хильперик решил назначить графом Тура некоего Левдаста. Он уже занимал этот пост во время краткого нейстрийского владычества в городе, но был изгнан в 573 г., когда австразийцы отвоевали Тур. Левдаст ненавидел Григория Турского, который отвечал ему тем же.