Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Став хозяином городов на Луаре, Хильперик попытался захватить Пуатье и поручил эту миссию своему сыну Меровею. Это принц был сыном одной из его первых супруг, Авдоверы, получившей развод, когда на ложе короля оказалась Фредегонда. Поскольку эта женщина все-таки принесла ему четырех детей, Хильперик проявил о ней некоторую заботу и нашел ей удобную резиденцию в Руане.

Таким образом, в 576 г. Авдовера, мать нового командующего нейстрийской армией, жила в том же городе, что и Брунгильда, пленница короля Нейстрии. Если обе этих женщины встретились — а трудно представить, чтобы этого не произошло, — у них были очевидные причины вступить в союз. В совпадении интересов двух изгнанниц, вероятно, и следует искать причины неожиданных событий, случившихся весной 576 г. Действительно, принц Меровей, вместо того чтобы выступить на завоевание Пуатье, как требовал отец, свернул в Тур и провел там Пасху. Потом под предлогом, что желает навестить мать, он направился в Руан. Там Меровей женился на Брунгильде в присутствии епископа Претекстата.

Мотивы главных участников этого события не в равной мере представляются понятными. Мотивы Меровея и его матери Авдоверы как будто ясны, поскольку этим браком они повышали свой статус. В самом деле, Фредегонда недавно принесла Хильперику мальчика, Самсона, а прежняя история меровингской династии показывала, что королевы всегда пытались покровительствовать своим детям в ущерб детям от других браков. Так, несколько лет назад Маркатруда, жена короля Гунтрамна, отравила своего пасынка Гундобада. Так что у Меровея были все основания опасаться за будущее, если ему не удастся обеспечить собственную легитимность. Женитьба на Брунгильде позволяла ему приобрести часть престижа Сигиберта и питать некоторые надежды, даже если они могли показаться зыбкими, на получение трона Австразии. Этого могло быть достаточно для защиты от ненависти мачехи.

Более удивительным может казаться участие в этой сцене Претекстата Руанского. Прелат не мог не знать, что Брунгильда — тетка Меровея по свойству. То есть с точки зрения канонического права их брак считался кровосмесительным. Благословляя его, Претекстат переступал через все церковное законодательство в матримониальной сфере, хотя на Турском соборе 567 г. он лично осудил короля Хариберта за подобный проступок[64]. Но у епископа Руанского сомнения канониста, вероятно, заглушались амбициями политика. Ведь должности тюремного надзирателя при Брунгильде Претекстату, мечтавшему о большей чести и власти, несомненно было мало. К тому же Меровей был его крестником. Если бы этому молодому принцу когда-нибудь удалось свергнуть отца, епископ Руанский стал бы духовным отцом нового короля Нейстрии и тем самым его главным советником.

Позволяя вдове Сигиберта соединиться с Меровеем, не замышлял ли Претекстат мятеж против Хильперика? Многие так считали, тем более что рассказывалось, что епископ с несколько подозрительной щедростью раздавал подарки «верным» короля, словно пытался их подкупить. Ради этого Претекстат якобы даже совершенно непозволительно запускал руку в личную сокровищницу Брунгильды, хранимую им. Однако игра епископа Руанского далеко не ясна. В 575 г. он поддержал Хильперика, оказавшегося в отчаянном положении, против Сигиберта. Открытая измена в следующем же году и после того, как его вознаградили за верность, кажется несколько странной. К тому же, даже если Претекстат действительно собирал в своем городе все козыри для совершения узурпации (претендента, богатую вдову, «верных», сокровищницу), этот план совершенно не принимал в расчет рост могущества Хильперика. Но, может быть, епископ Руанский был слишком самоуверен или недостаточно осведомлен о возможностях короля оказать сопротивление?

Что касается Брунгильды, ее кажущаяся пассивность в руанском деле не должна вводить нас в заблуждение. Если бы она не желала этого брака, ей было нетрудно дать о нем знать Хильперику, который бы немедленно запретил Меровею жениться. Но вдове Сигиберта надо было выбраться из затруднительного положения, в которое она попала. У нее уже почти не оставалось надежды на Австразию, где находящаяся у власти аристократическая группировка ничего не сделала, чтобы вступиться за нее. Если бы она помедлила, ее будущее было слишком легко предвидеть: Хильперик выдал бы ее за иностранного царька или за аристократа средней руки, если бы только ее не заточили в монастырь до самой смерти. Поэтому, чтобы избежать судьбы многих меровингских вдов, Брунгильда решилась выйти за Меровея, сына убийцы Сигиберта. Возможно, она полагала, что весть об этом уязвит Хильперика, и тогда это была своеобразная месть за убийство ее первого супруга. Но весной 576 г. Брунгильда, вероятно, больше думала о сохранении собственного положения, чем о памяти Сигиберта. Несколько лет назад ее мать Гоисвинта сохранила место на троне, выйдя вторым браком за честолюбивого Леовигильда, ставшего с тех пор королем вестготов; Брунгильда просто последовала материнскому примеру.

Свадьба в Руане представляет собой один из любопытных эпизодов меровингской истории, в отношении которых наша нехватка данных особенно вопиюща. Ведь смущение, которое чувствовал Григорий Турский, рассказывая об этом эпизоде, отразилось в краткости его отчета. Хронист испытывал к Брунгильде чувство почти политической верности, к Меровею — невольную нежность (враги его врагов в какой-то мере были его друзьями), а к Претекстату — чувство личной и христианской солидарности, ведь епископу Руанскому предстояло через несколько лет погибнуть как святому от ударов, направленных Фредегондой. В его «Истории» заговор, в котором, возможно, участвовали все трое, скрыт завесой молчания.

Неудача Меровея

Если заговор действительно существовал, то Брунгильда, Меровей и Претекстат существенно переоценили свои силы. Возможно, они надеялись, что от короля Нейстрии их избавит убийца, как рассказывалось позже. К несчастью для них, к Руану форсированным маршем подошел вполне живой Хильперик. Когда король вошел в город, молодоженам пришлось искать убежища в дощатой церкви, посвященной святому Мартину и построенной близ городской стены. Хильперик не рискнул нарушать право убежища, потому что не был ни настолько осмотрителен, ни настолько популярен, чтобы оскорблять святого покровителя Галлии. Чтобы побудить Меровея и Брунгильду выйти, он поклялся не разлучать их, а потом предложил совершить жесты примирения, взаимно расцеловавшись и разделив трапезу. Начинающие заговорщики могли счесть, что легко отделались. Но, когда Хильперик покинул Руан, он нарушил свои обещания, забрав с собой Меровея и оставив Брунгильду в городе.

На обратном пути Хильперик сделал неприятное открытие, обнаружив, что австразийцы пришли в себя и один шампанский отряд, вероятно, под командованием герцога Лупа, только что напал на Суассон. Фредегонда и другие члены семьи нейстрийского короля были вынуждены спешно покинуть город. Хильперик сумел отбить свою столицу, но начал испытывать подозрения насчет того, кто подстроил эту атаку. Не факт, что он был неправ. Луп в свое время был близок к Брунгильде, и его набег на Суассон вполне мог быть инспирирован из Руана. Даже если объективно можно сомневаться, что Брунгильда сохранила реальное влияние на регентов Австразии, Хильперик уступил той здравой паранойе, которая иногда продлевала жизнь меровингским государям, и велел разоружить Меровея. В воинском обществе, каким был франкский мир, это было равносильно символическому лишению индивида статуса свободного человека. Тем самым молодой муж Брунгильды был лишен возможных прав наследования, и нескольким стражникам было поручено не пускать его в Руан или Реймс. Чтобы ситуация стала еще ясней, Хильперик публично вернул расположение второму сыну, Хлодвигу. Он доверил ему армию и поручил отвоевать бывшие нейстрийские владения к югу от Луары, то есть миссию, во время выполнения которой Меровей изменил отцу.