«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

постройки». Третий — самый важный: «Товарищи не забывайте, что в самолет должен будет сесть человек. Где у вас уверенность, что летчик не разобьется? Имейте в виду, эта затея может плохо кончиться и, на месте товарища Яковлева — я бы от неё отказался…».

Хотя мне на руки, но почему-то стало очень обидно за будущего Генерального:

— Хм… На месте Яковлева — он никогда не окажется, ибо — разумом скорбен!

— Типичный перестраховщик, — согласился Миша, — я этот тип руководителей наиболее хорошо по твоим инструкциям изучил, Серафим: «Как бы что не вышло!». Ими легче всего манипулировать — если знаешь как, конечно.

— Молодец! А списочек — что я просил, составил?

— Да, вот он.

Изучив список фамилий и адресов юных конструкторов и взрослых «перестраховщиков», я после недолгих сомнений и размышлений, типа — «а стоит ли?», решительно заявил:

— Ну, тогда… Завтра начинаем, Миша!

* * *

Когда я окликнул Барона, тот слегка округлил глаза:

— Ух, ты! Вылитой городовой — что возле нашего дома в Питере постоянно околачивался.

— Ты тоже хорош!

Критически осмотрев с ног до головы своего воспитанника, выглядевшего — уже лет на пять старше самого себя, но «вчерашнего»:

— А ну-ка пройдитесь, товарищ милиционер…

Часто бывает, человека не по внешнему виду — по походке или голосу узнают, а тот перед друзьями и знакомыми Яковлева — уже достаточно засветился.

— Да, нормалёк всё, — прошепелявил Мишка, слегка прихрамывая сделав вокруг меня круг, — я в левый ботинок камешек положил, как ты учил.

Рисунок 13. Первый состав конструкторского бюро А. С. Яковлева

Недовольно для порядка поморщившись:

— Сойдёт для сельской местности. Но всё же, рот свой поменьше открывай.

Первым, перепугав всех соседей по коммуналке и родителей, мы посетили Гушу — того паренька, что прошлым летом — постоянно падал в воду с поплавка «Юнкерса-13» во время «Всесоюзной выставки». Красиво светанув перед носом «корочкой», я ладонь к козырьку форменной фуражки:

— Оперуполномоченный отдела по борьбе с экономическими преступлениями «МУРа», комиссар Каталкин!

Отец Гущи будучи в изрядном подпитию по случаю субботы, отвесил любимому чаду звучный подзатыльник:

— Что он натворил? Неуж, наш тихоня украл что или с беспризорниками связался⁈

Делаю предостерегающий жест:

— Спокойно, гражданин! У нас к вашему сыну несколько вопросов по поводу его знакомого Александра Яковлева…

Мать паренька будучи в предъистеричном шоке, с размаха шлёпнула того пониже спины скрученным мокрым полотенцем, которое видимо стирала перед нашим приходом:

— Я ж тебе сколько раз говорила — не связываться с этим малахольным!

— Спокойно, гражданочка! Мы всего лишь проверяем поступившие к нам сигналы…

Улыбаясь, развожу руками:

— … Служба у нас такая, понимаете?

После чего, разговор пошёл более спокойным и конструктивным.

Опрашиваемый Гуща был одет…

Ну, мягко сказать — весьма непритязательно!

Очень мягко сказать.

На этом и, на неизбежно появившимся в таком возрасте эгоцентризме — можно хорошо сыграть. Прямо ни в чём не обвиняя Александра Яковлева, я грамотно подводил перепуганного паренька к мысли о нечистоплотности лидера их «планерного кружка» в целевом использовании финансовых средств — выделенных ему «ОДВФ»:

— Не подскажите, откуда у вашего приятеля новенькая «пролетарка», «камчатка» и эти… Как, их там?

— «Берцы», — подсказывает Мишка, — между прочим, на рынке — в полтора раза больше «партмаксимума» стоят!

«Партмаксимум» — это максимальная месячная зарплата, которую до 1934 года мог получать истинный коммунист. Как уже упоминал, на тот период — это составляло порядка 45-ти рублей.

Для сравнения: мужская обувь Зеленкина «с клеймом на подошве» («штиблеты» — как их тогда называли, с рантом и без), казавшаяся тогда самым верхом шика — стоила тогда от девяти до двадцати рублей, в магазине находящемся в доме 3 по Кузнецкому Мосту.

Черные, серые, или песочного цвета фетровые женские боты стоили ещё дороже — 25–32 рубля.

— Вот, вот! — обрадованно, — так откуда «дровишки»?

Гуща, отчаянно защищая своего друга, краснеет и пищит:

— Ему, один наш хороший знакомый из…

Мефистофелем из Преисподней криво усмехаясь, я иронически хмыкнул:

— «Хороший знакомый» из Ульяновска выслал-подарил?

Кивает, но уже неуверенно.

Ребятки, запомните: «бесплатный сыр» — только в мышеловке бывает.

Конечно, было опасение, что Яковлев подарки продаст или обменяет на что-нибудь «авиационное». Но мой коварный расчёт оказался верен: ничто человеческое — будущему «Главному» не чуждо и, молодой человек — не отказался от возможности пофорсить-покрасоваться обновой перед сверстниками.

— … Нам эта версия уже знакома и в данный момент — мы её тоже прорабатываем. Но тогда возникает вполне справедливый вопрос: а почему он Вам ничего не подарил? Или ещё кому-нибудь из ребят? А?

Гуща, бледнея кусает губы. Видимо и, до этой встречи — он неоднократно задавал себе этот вопрос:

«А почему не мне? Почему только ему? Чем это интересно, я хуже?».

Дальнейшими вопросами буквально за каждую мелочь, за каждую «статью» расходов' по изготовлению планера, я довёл и без того робкого и зашуганного паренька до полуобморочного состояния.

Наконец, давая подписать протокол опроса:

— На сегодня достаточно. Если, к Вам у следствия появятся какие-то дополнительные вопросы — вызовем повесткой на «Петровку 38». А потом на суд, по адресу… Что с Вами, молодой человек?

Клиент «поплыл» и передав его на попечение переполошённым родителям, я отправился на выход, строго обратился к обалдевшим соседям:

— Надеюсь, граждане, мне не надо напоминать об тайне следствия и ответственности за его разглашение?

Хотя, формально «опрос» свидетеля происходил с глазу на глаз на общей кухне, нас активно подслушивали не только родители Гущи — но и многочисленные соседи по коммуналке и, в последующей самой широкой огласке сомневаться не приходилось.

Мишка же, буквально одной фразой «на посошок» перед нашим уходом — поселил в сердце яковлевского друга и сотрудника (а так же его родителей и соседей) уверенность, что Александра Яковлева вот-вот арестуют за мошенничество и отправят в домзак:

— Помогайте сушить сухари вашему дружку, в общем.

Примерно по той же схеме, были опрошены ещё трое соратников Яковлева из его «КБ». Не в пример слегка лоховатому Гуще, Сергей Гришин держался молодцом, «лез в бутылку» и даже требовал — предъявить ему для более тщательного изучения, моё и Барона удостоверения сотрудников «МУРа».

Пожав плечами и как можно равнодушнее:

— Это ваше конституционное право, гражданин!

Умильно было наблюдать, как он напряжённо шевелил губами — пытаясь найти