«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

в них хоть какую-нибудь «зацепку». Однако взрослый, умудрённый жизнью человек — всегда без особых усилий психологически переиграет, буквально — ещё только вчера подростка.

Зевнув, я ничего хорошего не предвещающим тоном, предлагаю:

— Рука, на колчаковском фронте раненная — уже устала держать документ перед вашим носом… Может, к нам в управление на «Петровку» проедем, гражданин Гришин? Чтоб, «снять все подозрения» в нашей легитимности — так сказать?

Мишка, с готовностью прошепелявил от двери:

— Там и заночуете: после последней амнистии — сидячие места в подвале имеются.

Перепугавшись, тот сразу же:

— Нет, не надо на Петровку! Опрашивайте здесь…

К немалой моей досаде выяснилось, что средств выделенных на строительство планера «Обществом друзей воздушного флота» не хватило и юные энтузиасты — зарабатывали недостающее лекциями.

Что ж, делать?

Приглядевшись замечаю, что гражданин Гришин, вид имеет какой-то «бледно-недокормленный». Хотя НЭП наполнил прилавки магазинов и лотки рынков всеми видами продовольствия, но многим они не по карману.

Поэтому быстро нашедшись, говорю:

— А вот имеется свидетельское показание соседей, что на буржуазное Рождество — семья Александра Яковлева кушала гуся, на Крещенье — поросёнка, а на Международный женский день — он подарил своей маме коробку конфет «Шанель» и духи «Мадам Клико»… Как Вы считаете, Сергей: из какой «тумбочки» ваш Саша взял деньги?

Тот, сперва сглотнув слюну от перечислений недоступных ему яств — «копытом» бия себя в грудь, возопил:

— Да, этого не может быть! Саша не такой!

Тяжело вздохнув, я печально глянув в его чистые, честные, невинные… И голодные юношеские глаза:

— Увы, но в эпоху НЭПа — даже за некоторыми испытанными в борьбе с Самодержавием коммунистами, стал замечаться грешок стяжательства. Учитывая же непролетарское происхождение вашего лучшего друга — в том, что он утаил и потратил на себя часть собранных вами средств — не приходится удивляться…

Того, аж затрясло:

— Мещанин! Буржуй! Подонок!

Короче, к концу опроса и, у него — мне удалось посеять сомнение в лидере их «планерного конструкторского бюро»:

— Как я мог такому поверить⁈

— Каждому из нас свойственно ошибаться, — подливаю «на посошок», уже прощаясь, — главное — делать правильные выводы из своих ошибок, товарищ!

Девушка же, отвечающая за обшивку деревянного каркаса планера материей-перкалью и, без сомнения — тайно в Яковлева влюблённая, сразу же после нашего появления впала в ступор. Поэтому вместо опроса свидетеля, получилось приведение в чувство барышни.

Этим в основном занимался Миша, уже изучившим тонкую женскую душу по взятым у меня методичкам:

— Успокойтесь, гражданочка! Наш народный суд — самый гуманный суд в мире. Он учтёт молодость, глупость, отсутствие прежних судимостей и много вашему любезному дружку не даст. Лет пять — если амнистии никакой не будет и, Вы снова сможете с ним вдоволь миловаться… Так что не плакали бы, а собирали б «тормозок»: запасная пара белья, полотенце, кружка, ложка и кусок мыла.

Бесполезно: даже — протокола опроса не удалось составить!

На выходе говорю:

— Миша! Ты их так действительно поженишь.

— С чего бы вдруг?

— «Комплекс жены декабриста», помнишь?

— Ах, да… Ну, тогда совет да любовь им!

Насколько мне известно, Александр Яковлев в «реальной» истории женится уже в тридцатых годах, на какой-то — то ли лётчице-спортсменке, то ли — парашютистке-рекордсменке.

Короче, не помню!

В течении последующей рабочей недели, были опрошены деятели «ОДВФ» — предоставивших Яковлеву средства на строительство планера, материально-ответственные лица авиационного завода — где он получал необходимые материалы и, наконец — помогавший ему с расчётами конструкции Сергей Ильюшин…

Тот самый!

Конечно, со взрослыми и часто наделёнными властью людьми — мы с Мишей, никаких вольностей себе не позволяли. Особенно с Ильюшиным, перед которым я буквально благовёл за его «Ил-2» — на котором я «там» совершил многие сотни «боевых вылетов» на одноимённом компьютерном авиа-симуляторе и, еле сдерживал себя — чтоб не дать какой-нибудь непрошенный совет по апгрейду этой славной «птички».

Представились, всегда вежливо излагаю суть возникшей проблемы:

— Поступил сигнал от законопослушных граждан, о нецелевом использовании Александром Яковлевым собранных и выделенных ему средств на строительство летательного аппарата. Что Вам известно на этот счёт?

— Ничего не известно…

— Хорошо, так и запишем: «Соучастнику преступления…». Ой!

Комкаю лист бумаги и, достав новый, шевеля губами пишу «вслух»:

— «Свидетелю, по существу заданного вопроса»… Не вспомнили часом чего, гражданин Ильюшин?

— Я же сказал — НЕТ!!!

— «…Ничего не известно».

После чего, я нудными и мелочными вопросами — так психологически изматывал собеседника, что уверен: только при виде «виновника» — у них должен был возникнуть стойкий рвотный позыв. На прощанье же, после росписи на официальном бланке опроса, всегда:

— Больше Вам сказать следствию нечего, Сергей Владимирович? «Без протокола», так сказать?

— Нечего.

Вздыхаю осуждающе:

— А жаль — другие более разговорчивыми были… И на суде сможете подтвердить Вами сказанное?

Опрашиваемые, всегда — крайне нервно отвечали-реагировали на этот вопрос:

— И на суде, тоже!

— Очень хорошо, — встаю и не торопясь собрав со стола «архив», прощаюсь, — тогда ждите повестки из Басманного переулка.

По нашему уходу, у всех без исключения официальных и «полуофициальных» лиц, на лице написано одно желание: никогда больше в жизни не видеть Александра Яковлева и никогда не иметь дело с этим — не по возрасту настырным, упрямым и оказывается — вороватым пареньком.

Не избежали участи быть по такой схеме опрошенными и, лётчики Пионтковский с Сергеевым.

* * *

Я уехал по срочно-неотложным делам в Ульяновск, оставив в Москве Мишку, а события шли своим чередом.

Начальству «Академии Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского», от имени «Отдела по борьбе с экономическими преступлениями и саботажем» Московского ОВД, было отправлено грозное письмо — с требование не допустить планер Яковлева к испытаниям, как важную улику и вещественное доказательство, могущую во время неудачного полёта быть испорченной. И принять меры к недопущению её уничтожения злоумышленниками — с целью сокрытия преступления.

В итоге, Александр Яковлев — из потенциального главного конструктора авиационной техники, вдруг оказался «космонавтом» — вышедшим в открытый космос. Вокруг него оказался галимый «вакуум», а его планер — арестованным в одном из ангаров столярной мастерской «Академии».

И всё бы ничего!

Да, куда не кинь свой взор — дисциплина в Стране Советов хромала на обе ноги и, высшее учебное заведение «Красного военно-воздушного флота» — не была в этом ряду чем-то особенным.

Во время празднования 1 Мая —