Распутье - Егор Серебрянский

– Не поняла. Мои желания Миха со Славкой угадывать должны?

Я всерьез уловить мысль не могла. К счастью, Коша на этот раз не стал юлить и оперировать намеками, а сразу заявил прямо:

– Не только они, все мы. Возможно, Иван Алексеевич таким образом просто за вами присматривает, раз ему по долгу службы приходится отсутствовать? Или не доверяет приятным изменениям в вашем браке?

– Что? Слежка?

– Не совсем слежка, но какие-нибудь странности мимо не пройдут. Любому из нас, да тому же Пижону, выслужиться перед боссом важнее, чем перед вами, какие бы вы ему сладости в уши ни заливали.

Я поджалась. В принципе, никаких жучков не нужно, если за мной «постоянно приглядывают». Только сам Коша и может отыскать безопасное место для беседы, а в этом вопросе он на моей стороне. Кивнула и заявила серьезно:

– Благодарю за очередное предупреждение. Конечно, ничего такого никто не увидит – хотя уже этот наш разговор могут посчитать подозрительным, у паранойи ведь вообще границ нет. И даже Вера что-то заметила…

– Вы о чем? Что заметила? – Коша перебил с удивлением.

– А ты о чем? – ответила вопросом на вопрос.

Я решила, что Коша таким образом уничтожает все признаки двусмысленности между нами, но он имел в виду совершенно другое:

– Елизавета Андреевна, не делайте из меня дурака. Ваши допросы Пижона, вчера у Зели здоровьем интересовались – да когда вам было интересно его здоровье? Кто дальше? Миха новую тачку взял – не полюбопытствуете, на какие доходы и за какие дела? А Славка часто при Иване Алексеевиче быкует – не хочется расспросить его о местах и поводах? Записывайте, Елизавета Андреевна, я столько дельных идей подкидываю.

– Ну… – я растерялась, – а в этом-то что подозрительного? Столько лет этих ребят знаю, вот и решила, что лучше общаться с ними на дружеской ноте.

– Тогда добавим ваши обыски кабинета. Что вы там ищете?

Вот он к чему… Пока я думала о какой-то ванильной романтике, Иван на самом деле может понять нечто намного более критичное. На этот случай у меня было объяснение, заготовленное на каждую вылазку:

– Ничего я не ищу! Ну что я могу искать там, Кош? Трупы? Просто поняла, что жизнь мужа изменилась – хочу быть в курсе всех изменений, какие дела он ведет, с кем сейчас общается, какие люди будут чаще бывать в нашем доме, а кому лучше лишний раз не улыбаться.

– Великолепно, – одобрил Коша, – но только при условии, если бы вы у него об этом же спрашивали, а не искали молча.

– Так я и спрошу! В смысле, спрашивала уже, но Ваня часто бывает занят, а иногда думает, что мне это неинтересно. Я ведь и докучливой выглядеть не хочу!

Судя по взгляду карих глаз, мне ни на секунду не поверили. Но Коша не спорил – толку спорить, если я ушла в оборону?

– Рад слышать, Елизавета Андреевна, такая милая, любопытная, дружелюбная и недокучливая жена для Ивана Алексеевича. Я пойду. Но напоследок подчеркну – если вы нашли для себя какой-то смысл, то удостоверьтесь, чтобы этот смысл не стал опаснее предыдущего.

Он встал, но я, убедившись в тщетности любых обманных маневров, выдохнула уже на другой ноте:

– А раньше у меня никакого смысла не было, Коша!

Он резко развернулся, впечатал в меня взгляд. Садиться обратно не стал, но наклонился к деревянному столу.

– Елизавета Андреевна, что вы задумали?

В этот раз я смотрела прямо в его глаза, одновременно страдая и радуясь, хотя именно с ним самое важное обсудить и хотелось:

– Скажу, если заверишь, что ты останешься на моей стороне, Коша.

– Я могу соврать.

– Нет, не можешь. Ты уже многократно показывал, что отказываешься меня закапывать. Я боюсь говорить, но готова рискнуть ради настолько ценного союзника.

Мы смотрели друг на друга не меньше минуты. Вот уж точно – застань кто подобную сцену, тут же полетел бы к Ивану с настоящими подозрениями в неверности. Так вокруг пространство давило, так липко пересекались наши взгляды. Но как раз именно в эту минуту мы думали не о страсти или романтике, а совершенно о другом. И Коша наконец-то ответил – совсем другим тоном, будто ему горло чуть сдавило:

– Лиза, послушай кое-что. Да, я не хочу тебя закапывать и еще сто раз помогу выбраться из неприятностей, если буду в силах. Но никогда не ставь передо мной такой выбор. Я не твой союзник, если ты против Ивана Алексеевича. Заметь, все, что я делал для тебя или Саши, не противоречило интересам шефа, я просто не всегда с ним согласен в мелочах. Но если ты возьмешь пушку и направишь на него, то отгадай, из чьего ствола тебя снимут?

Как-то слишком холодно прозвучало. Я сузила глаза.

– Мне показалось, что ты сам был готов его убить.

– Тебе показалось.

– Что он для тебя сделал, что ты как пес цепной в вечной готовности рвать зубами его врагов?

– Увидел.

– Что, прости?

– Увидел из семи миллиардов людей пацана, который с макушкой уже утоп в выгребной яме. Вытащил и дал все, чтобы даже воспоминаний о той вони не осталось. О, подождите, разве я заодно и не про вас рассказываю? Или вам расписать, что было бы дальше, если бы тогда вы остались в эскорте? А знаете, где сейчас был бы Пижон, если бы не Иван Алексеевич? Лежал бы на помойке с перерезанной глоткой, потому что по глупости в азарте натянул крупную шишку из братков. Знаете, где был бы Славка? Мне продолжать?

– Не надо. Я поняла. Он не купил вашу преданность, он ее заслужил. Но это делает его хорошим человеком только в ваших глазах.

Коша, наверное, сам не замечал, как переходил от ты к вы:

– Елизавета Андреевна, очнитесь! На свете нет абсолютно хороших людей. Да, вы имеете право на него злиться, он слишком жестоко с вами обошелся после смерти телохранителя, я и сам вижу, что в некоторых темах Иван Алексеевич перегибает. Но как только вы поставите передо мной выбор – вы или он, то убедитесь: я с его стороны никогда и не уходил. Заодно не надо собирать сплетни о Вере – на меня не подействует, и я не ваша собственность, вы просто не можете заявлять на меня права в любом смысле. Надеюсь, ясно выразился?

– Предельно.

– Тогда прекратите. Если что-то задумали, то прекратите. Вам стало на него плевать, так обо мне подумайте. Иван Алексеевич почти ото всех дел отошел, если и всплывет какой-нибудь криминал, то присяду я, а не он.

Я зло усмехнулась:

– Ты сейчас что делаешь, Коша? К моим чувствам взываешь?

– Хотя бы к благодарности. Вы сказали «чувствам»?

Смена темы обескуражила немыслимостью в подобном контексте, захотелось расхохотаться. Но я махнула рукой и закончила:

– Я тебя услышала, Коша. Уходи.

Ровно десять его шагов от меня были тяжелы, но на одиннадцатом стало еще тяжелее. Наверное, я втайне от самой себя постоянно надеялась на Кошу, хотя сейчас и не удивилась. Просто очень тяжело иметь цель-мясорубку, в которую попадет и он заодно. Или вернее, он попадет в первую очередь, а до Ивана дело вообще вряд ли дойдет. У Ивана все ходы просчитаны: в случае уголовки под подозрением окажутся все по очереди, но только не сам он. Просто убить мужа? Каким-то образом перенастроиться, вытравить из себя щепетильность и убить? Тогда Коша мне не простит – прирежет или найдет и прирежет. А вдруг я ошибаюсь в своей оценке Ивана? Ведь Коша не из тех, кто стал бы верным псом любого человека? Тогда вновь лучше рассматривать возможность просто уйти, оставить всю эту банду как есть? Как же сложно… Лучше бы вообще этот разговор не заводила, еще утром меня успокаивал хотя бы порядок в мыслях относительно Ивана. Мне нужна была цель, чтобы заново научиться дышать, ее Коша и породил, а теперь Коша же орет о том, что в самой моей настройке ошибка.