Очарованный - Джиана Дарлинг

нарушила приказы своего Хозяина, и я не могла ее за это винить. На самом деле, я была уверена, что если бы Александр в детстве не принял за нее порку, она бы вообще никогда не мечтала сбежать из дома ди Карло.

Последнее, что она сказала, что имело какое-либо значение, было то, что следующим вечером ди Карло будет играть в карты в Маленькой Италии в подпольном казино, и только тогда, после того, как Александр применил к ней свой Доминантный голос.

Этого было немного, но этого было достаточно, чтобы заставить меня пошатнуться.

Ноэль годами следил за мной через шпиона через семью Коза Ностра, и меня тошнило при мысли обо всей информации, которую он мог почерпнуть.

— Она знает больше, — пробормотал Александр, резкие линии его лица стали круче от яркого света экрана телефона, когда он пристально посмотрел на сообщение. — Если нет, то она могла бы, если бы только захотела.

— Она рисковала своей безопасностью, встретив тебя там. Тебе следовало попросить ее встретиться с тобой поосторожнее, — отругала я его.

Его взгляд метнулся от телефона к тому месту, где я сидела рядом с ним, прижимая меня к месту с такой силой, что я даже не могла дышать.

— Для рабыни, носящей незапираемый ошейник и кандалы на запястьях и лодыжках, не так уж и много свободы действий, как у Клуба «Бахус». Рабов там никто не замечает, никто и не заметит больше, особенно такого кроткого и хорошо обученного, как Яна. Это было безопасно, насколько возможно, и к тому же необходимо.

— Это было рискованно, вероятно, для вас обоих, — возразила я, поворачиваясь, чтобы найти утешение в улицах, проходящих, как размытые темные акварельные краски, выходящие из окна.

Его насмешка была надменной, настолько снисходительной, что мне не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, как будут подняты его брови, а рот сморщен, как восклицательный знак, подчеркивая мою глупость.

— Я содрогнулся бы при мысли о том, как бы ты отреагировала, если бы знала, на сколько «рисков» я пошел за последние четыре года, чтобы обеспечить твою безопасность.

Я проглотила комок тоски в горле и чуть не подавилась невозможным препятствием. Рука Александра собрала прядь волос на моей спине и безошибочно обернула их вокруг своей ладони, пока моя голова не была вынуждена повернуть в его сторону, чтобы уменьшить напряжение, и мой рот приоткрылся от легкого вздоха боли. Он ждал меня, его глаза сверкали, как блеск лезвия ножа, когда они впились в мое сердце.

— Нет никого, кого бы я не убил ради тебя. Нет преступления, которое я бы не совершил, или зверства, которые я бы не спровоцировал, если бы это означало, что ты будешь в безопасности и будешь принадлежать мне.

— Я не твоя, — сказала я ему, больше вздохом, чем звуком.

Я ненавидела то, как мое тело бросало мне вызов в пользу него, даже в такой незначительной степени.

Его крючки проникли в меня настолько глубоко, что были встроены в мою ДНК.

— Да, моя, — просто сказал он, и это неопровержимый факт. Я вздохнула сквозь зубы, когда он обхватил рукой мою поясницу и прижал мое туловище к себе. Мои изгибы подчинялись его жестким линиям, и я ненавидела то, как прекрасно мы подходили друг другу.

Я закусила губу, но не стала спорить, потому что мое тело предало меня с большей готовностью, чем мои слова могли меня защитить. Я решила, что лучше сменить тему, и вырвалась из его хватки, чтобы дать себе необходимое пространство для более ясного мышления.

— Ты знал, что Ноэль наблюдал за мной?

Его глаза жгли мою кожу, как арктический лед.

— Конечно. Он не тот человек, который позволяет своей жертве бегать свободно и беспечно. К сожалению, я только недавно осознал, насколько очевидно было то, что он следил за тобой… Мне нужно было только спросить, кого он мог использовать для достижения такого результата, чтобы подумать о поиске Яны. В конце концов, она уже долгое время была одним из его самых мощных инструментов торговли.

Я хотела сказать ему, что именно Ноэль четыре года назад заставил меня бежать, что он избил меня до безумия и заставил меня бежать.

Но я бы не стала, не тогда, когда не понимала, почему Ксан наконец вернулся ко мне после всего этого времени.

— Почему ты здесь, Александр? — спросила я его, внезапно настолько утомленная, что слова слетали с моих губ деформированными и тяжелыми.

Его золотистые брови нахмурились, а ярость растеклась по машине, словно дым, густой и канцерогенный.

— Честно говоря, неужели ты можешь сомневаться в моих намерениях после всего, что я сказал тебе за последние тридцать шесть часов?

— Есть ли хоть малейшее сомнение, что я это сделаю? — Я возразила, мой собственный гнев прокрадывался сквозь мое изнеможение. — Ты много лет играл со мной как с йо-йо. Я понятия не имею о твоих истинных намерениях. Как я могу?

— Однажды ты сказала мне, что любишь меня, — безжалостно напомнил он мне, внезапно оказавшись в моем пространстве, обе руки сплелись в моих волосах, так что мое лицо было прижато к его лицу, нос к носу, глаза почти скрещены, когда они встретились. — И однажды я пообещал, что заберу это у тебя; твою любовь, твое тело и твою преданность. Я человек слова, Козима. Я пришел забрать то, что ты всегда хотел мне дать.

— Ты пытаешься сказать мне, что любишь меня? — Я потребовала, потому что он все еще собирал загадки своими словами, и мое настороженное сердце нуждалось в подтверждении.

Я бы не уступила ни на что меньшее, чем его взаимность.

Он все еще смотрел на меня, его глаза работали под тяжелыми веками, его челюсть так напряглась, что я испугалась, что она сломалась от напряжения.

Но он ничего не сказал.

Я схватила его за запястья, как кандалы, и прижала его крепче к себе, чтобы он мог видеть, как светятся мои глаза, как что-то внутри меня хочет протянуть руку и сожрать его целиком. Проглотить его силу и его сущность, пока он не станет полностью моим.

— Как я могу простить тебя за все, что ты когда-либо сделал, если ты не даешь мне доступ к своему сердцу? Или, по крайней мере, твоему разуму? Я не могу понять твою мотивацию за последние несколько лет, и я чертовски устала пытаться. Почему ты здесь, Ксан?

Он так долго молчал, и только тяжелое дыхание нашего совместного дыхания подчеркивало липкую тишину, что я забеспокоилась, что он не ответит. И что