Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?! - Дмитрий Соколов-Митрич

Есть такое словосочетание: «неангажированный журналист». Громко произносится оно гораздо чаще, чем правильно понимается.

У глагола «ангажировать» есть множество значений, но применительно к журналисту самым точным, на мой взгляд, является определение, которое я вычитал в Викисловаре, – «склонить к услугам».

Склонить к услугам можно разными способами, и прямой подкуп – самый вульгарный и редкий из возможных вариантов. Людей, которым платят в конвертике за то, чтобы они писали, что скажут, не так уж и много – во всяком случае, в журналистской премьер-лиге. Вместе с тем по-настоящему неангажированных журналистов единицы. Большинство журналистов продажны, и сегодня они продажны как никогда. Вот только продаются они не за денежные купюры, а за более эфемерные вещи. И поверьте – выглядит это не менее отвратительно.

Люди вообще продаются не за деньги в чистом виде. Люди продаются за ценности. И для всех они разные. Для одних это денежные знаки, для других – почетная грамота, а для третьих – «общечеловеческое достояние». Ловушек ангажированности гораздо больше, чем вы думаете, совсем не вляпаться в них невозможно, но нужно хотя бы стараться все время быть начеку.

Журналиста очень легко купить за «передовые идеи», за «политические взгляды», за «святое дело», за «помощь униженным и оскорбленным». У журналиста, как правило, ярко выражен синдром сироты – ему очень хочется примкнуть к какой-то большой и красивой силе, стать причастным к той или иной социальной группировке. Проклятие объективности страшно давит на голову журналиста, его все время хочется сбросить. Но надо понимать: как только вы сбрасываете это иго, вы подписываете договор о собственной купле-продаже.

Принципиальность – красивое слово, но в журналистской работе она является лишь разновидностью ангажированности. Как только при подготовке репортажа вами начинают руководить какие бы то ни было иные принципы, кроме профессиональных, – все, вы разменяли возможность докопаться до истины на бисер для боевых свиней.

Вам будут аплодировать, и на первый раз даже искренне, но это будут аплодисменты за то, что ты стал «своим», – только и всего. Те, кто вас таким образом склонил к услугам, запишут вас в свой актив, и чем дольше вы в нем будете состоять, тем труднее из него будет вырваться. И чем дольше вы в нем будете состоять, тем меньше вас будут читать, потому что вы будете скучны и предсказуемы. Потому что это только в песне поется, что правда всегда одна. На самом деле это ложь всегда одна, а правда – она разная, непредсказуемая и всегда интересная.

И возможно, самое важное.

Главный навык репортера – это то, чему научить невозможно. Это скорее сфера духовной практики.

Репортер должен исходить из такой картины мира, в которой все взаимосвязано. Реальный репортер презирает случайность. Есть такая хорошая французская поговорка: «Случайность – божество дураков».

Символ веры репортера можно сформулировать так: мир – единый организм, и если где-то что-то произошло, значит, это не могло не произойти. Значит, это сначала как-то зародилось, потом долго развивалось и наконец вышло на поверхность в виде события. Миллионы событий и фактов – это грибы, которые выросли лишь потому, что под землей уже давно образовалась огромная грибница. Гриб – это лишь качество, в которое перешло давно назревшее количество.

Если исходить из презумпции вселенской гармонии, если не верить в случайность, то вы всегда будете искать корень события, смысл произошедшего и всегда будете его находить, потому что он всегда есть. И этот смысл всегда интересен, и он будет держать репортаж как единое целое, не даст распадаться ему на сотни разных грибов.

Это мироощущение одним дается от рождения, другие приобретают его по жизни, но без него репортер никогда не станет репортером. Без него он везде будет видеть тупую случайность, хаотичный набор из бессмысленных фактов. С такой картинкой мира в репортеры лучше не соваться. Да и просто жить с такой картинкой мира не хочется.

Немного о репортаже вообще. Точнее – о репортаже нового поколения.

Мне кажется, сейчас в этом жанре происходят глубинные перемены. Еще недавно репортер – это был такой человек, который быстро бегает, быстро думает и быстро пишет. Репортаж был методом добывания информации: пришел, увидел, передал. Кто первый добежал до цели и успел попасть туда, куда другие не попали, тот и молодец. Автор – глаза, уши и нервы читателя. Больше ничего.

Сейчас репортер, да и вообще журналист, все меньше интересует аудиторию как добытчик информации. Новости перестают быть произведенным продуктом. Новости становятся явлением природы. Новости растут сами, как трава. Кто первый оказался на месте события с айфоном в руках – тот и репортер. А все больше СМИ – это вообще не коллектив журналистов, а три-четыре-пять контент-продюсеров, которые рыскают по Интернету, мониторят соцсети и собирают новости, как грибы. Конечно, добыть реальный эксклюзив – это еще пока требует профессиональных усилий журналиста, но сфера регулярных новостей уже безвозвратно нашей профессией утрачена (и слава богу).

Значит ли это, что профессия репортера загибается? Нет, не значит. Наоборот – статус репортера растет, а хорошие репортажи востребованы как никогда.

Много информации – это, конечно, хорошо, но у любого избытка есть побочный эффект. И главная болезнь наступившего информационного века – дезориентация. Люди все больше знают и все меньше понимают. Люди готовы платить уже не тому, кто генерирует информацию, а тому, кто ее должным образом фильтрует. У людей информационная подагра – утрата ясности, сначала в большом, а потом и в малом. И в этой ситуации именно ЯСНОСТЬ, а вовсе не информация становится главным журналистским продуктом. Средство Массовой Ясности – я бы так выразил формулу успеха востребованного сегодня журналистского продукта. Мне мешает это сделать только то, что в итоге получается очень смешная аббревиатура (можете предложить другую).

Одна из ключевых функций СМЯ – это социальная навигация. Для той или иной социальной группы СМЯ становится ориентиром, точкой доверия. Пусть в этом СМЯ не будет всего, что можно было узнать, но там обязательно должно быть все, что нужно понимать и чувствовать. Именно в этом, кстати, успех журнала «Русский репортер», в котором я имею удовольствие работать.