Колдун с Неглинки - Саша Степанова

поняла.

Зеленые цифры в темноте показывали половину третьего ночи. С Отдельновым точно нужно было что-то решать. Бросили парня в воду, а плавать не научили. По-хорошему, отправить бы его обратно в подмастерья… Пусть бы вон с Евой Девяткиной искал, кто в «Дикси» по ночам овощи обгрызает. Нет, несправедливо. Все он может.

— Костя, прости, что поздно, не разбудила? Алиса звонила, говорит, Мирон домой не вернулся. Вы же вместе были? Скинь мне адрес, где расстались. Спасибо, прости еще раз.

Все он может — только не в одну, а в две головы. Василия Калерия не отдаст, ее тоже понять несложно. Ей самой бы давно подыскать замену: следить-то она следит, только сделать ничего не способна. Ох, Ноа, тебя вообще всегда не хватает, а сейчас особенно.

— Паш! Да, едем. В Аксаково на этот раз. Спасибо, дорогой.

Нужен, нужен ему напарник. Как и сказала Алиса, телефон был отключен. Во что же ты там, дружочек, вляпался? Отыскала было номер мытищинского шорника — и передумала звонить. Позже поговорят.

Младшая спала, по стенам бегали голубые и зеленые звездочки ночника, а вот из-под двери комнаты сына слабо пробивался свет. Когда Этери на цыпочках прокралась в прихожую, он услышал и выглянул.

— Ты куда?

— Работать! — одними губами объяснила Этери, засовывая ноги в кроссовки. — Ложись уже!

— Ага. Паше привет. Спокойной ночи.

В лифте она еще раз набрала Мирона, опять безуспешно. Микроавтобус, как всегда, ждал у суши-бара. Ежась от ночной прохлады, Этери прыгнула в салон и задвинула дверь. Приглушенно поздоровались, Паша набрал адрес в навигаторе.

— Полчаса.

На сиденье валялся «дежурный» шарф, и Этери в него укуталась.

— Твои как?

— В Сочи, к теще на месяц укатили. А что у нас в Аксаково?

— Отдельнов, — вздохнула Этери.

Больше он ни о чем не спрашивал.

Давненько Мытищи не всплывали… Да и сам мытищинский шорник, Роберт Клебанов, не звонил, не появлялся, хотя отчеты сдавал исправно. Пара-тройка домовых, мертвая корова воду потравила… По сравнению с людоедами Калерии и вязом самоубийц Адиля — не о чем беспокоиться. А надо было съездить, удостовериться…

— Этуна, вон тот дом?

— Он самый. Здесь останови.

— Я как знал, — усмехнулся Паша и протянул ей лист с написанными от руки строчками.

— Вот ты жук! — вскинула брови Этери и пробежалась по тексту: пользуясь случаем, коллега подсунул заявление на отпуск. — Послезавтра? Мы вроде на июль договаривались.

— Ну какой июль — так хоть к своим успею, ты ж понимаешь.

— Мог бы и просто так подойти.

— А мне от тебя ничего больше и не надо. Была ноша моя — Этери пришла, себе взяла, — торжественно сказал он, как только она вернула подписанный лист.

— Ох, Пашка…

За деревьями что-то светилось. Этери спешила, подгоняемая необъяснимой тревогой: здесь точно было, да такое, что Чертолье курортом покажется.

Паша первым метнулся в заросли и потянул ее за собой. Присел, погасил фонарик. Возле дома на поляне стоял пазик, внутрь по одному грузились люди. Вихлястый парень с коробкой в руках шарился под деревьями, то нагибаясь, то дотягиваясь до веток, будто собирал что-то.

— Бесов сгоняет, — шепнул Паша.

— Видишь их?

— Чую. В доме не держат — боятся, а от дома они все равно не отходят, тут мамка их.

Словно в подтверждение, тоненько, тоскливо завизжала свинья.

— Во. Чувствует, скотина, что приплод увозят.

— Паш… — Виски внезапно заломило, Этери стиснула их ледяными пальцами. — Свиньи обычно не бесяков, а поросят рожают.

Вот тебе и тихий район. Вот тебе и домовые. Пазик завелся и отчалил, оставив облачко вони.

— Давай в машину.

К воротам дома они подъехали на микроавтобусе, уже не таясь. Павел дважды посигналил. Во дворе явно кто-то был: Этери слышала шарканье шагов. Потом что-то брякнуло, скрипнули несмазанные петли. Наконец в створке ворот приоткрылось смотровое окошко, изнутри выглянула женщина.

— Чего?

Этери вышла из машины и широко ей улыбнулась. Привычным движением повернула кольцо на пальце левой руки так, что острый шип уперся в ладонь, и надавила.

— Экскурсию проведи нам.

— Делов-то… — Воротина отъехала в сторону. Сильно запахло скотным двором.

Этери заметила за домом движение — кто-то юркнул за курятник — и пошла туда. Женщина покорно шоркала следом.

— Хозяйство наше. Куры вот, яйца каждое утро свежие по два десятка. Корова была, да сдохла.

— И воду потравила, — рассеянно заметила Этери.

— Ну кто ж ее, дуру, знал. Бесы падаль оседлали и угнали куда-то. Кабы не Роберт, хозяин наш…

Холод прошел по спине от поясницы и выше так, что заломило между лопатками: Роберт — хозяин наш. В темноте едва виднелись очертания свиной туши, свиней такого размера Этери еще не видела. Рядом стояли пластиковые мешки, накрытые алюминиевой кастрюлей.

— Что в мешках?

— Дмдпцпин.

— Паш, проверь.

Паша сплюнул себе под ноги.

— Дерьмо там бесячье, даже смотреть не стану. Полный цикл: свинья рожает бесов, бесы гадят, вот тебе и корм…

Этери поморщилась.

— Не продолжай. Глянь, там есть кто-то. — В свинарнике чавкнуло, тощая рука вытянулась и обняла свиной бок. Этери присела и посмотрела сквозь доски в блестевшие на грязном лице глаза. — Не бойся, иди сюда!

— Афонька это, — забубнила тетка, — работничек наш, он немой, мычит только.

Пальцы с болячками на фалангах робко потянулись к протянутым пальцам Этери. Тетка из-за ее спины с размаху вытянула Афоню по шее полотенцем.

— Грабли прибрал!

Свинья, не подававшая признаков жизни, внезапно подняла башку размером с кабину микроавтобуса и, коротко, пронзительно взвизгнув, уставилась на Этери — глаза у нее были человечьими, с реденькими светлыми ресницами.

— Паш, в дом сходи, поищи Мирона, — тихо попросила Этери. — Баба эта тебе в помощь.

— Нет тут таких!..

Но Этери не дослушала — жестом попросила ее убраться и повернулась к Афоне под неморгающим взглядом сатанинской свинки. Афоня закопался в тряпье, которое было на нем надето, и извлек оттуда смятую бумажку. Он хранил ее возле сердца. В руки не дал — показал издалека. Фотокарточка, при таком освещении не разглядеть. Женщина, рядом девочка…

— Руки!

За спиной щелкнул предохранитель, и Этери развела ладони в стороны. Хозяин пожаловал.

— Роберт, это что? Что это все такое?

— Бизнес, бизнес, ниче личного, — отозвался он, слегка запыхавшись. Обхлопал ее карманы, вынул из заднего телефон и отошел. — Кто еще с тобой?

— Я одна.

— Разумеется, ты — да одна. Ладно, лезь к свинье.

— Давай успокоимся и поговорим.

— Лезь к свинье, сказал!

Створка загона откинулась, и Афоня, о котором она уже забыла, быстро-быстро зашлепал ладонями по жирному свиному боку. Свинья тяжело сдвинулась с места и поползла.

— Ы-хы! — мычал Афоня, будто науськивая свинью. — Ы-хы!

И она, минуя оцепеневшую Этери, нависла над шорником Мытищ. Из человечьих глаз катились крупные слезы. Роберт выстрелил