Колдун с Неглинки - Саша Степанова
Шрифт:
Интервал:
Афоня неслышно подошел, ткнулся лбом в ляжку животного и остался сидеть не шевелясь. Паша помогал Мирону спуститься с крыльца. Этери не сразу его узнала. Подбежала, подставила плечо с другой стороны.
— Боже, Мира…
Он поднял голову и долго смотрел на свинью, в ее неподвижные глаза с редкими ресницами.
— Думаешь, оно сожрало Вику? — выдохнула Этери.
— Ты ее глаза видела? Она человек. Это и была Вика.
* * *
— Выглядишь плохо.
— Зато тебе Чертолье на пользу, — бледно улыбнулся Мирон.
Даже сидя в одеяле возле камина, он не мог согреться. Тяжело, должно быть, баннику, если вот так он чувствует себя постоянно.
— Это правда. — Изящно выгибая колени в обратную сторону, Амелия плеснула себе вина и рассматривала теперь фигурки на каминной полке. — Спасибо тебе за подданных. Колян твой особенно страдает, никак не поверит, что выхода оттуда правда нет. И слов нет — бегает, суетится, все «хух», да «хух», забавный такой. Ты бы хоть заглянул, посмотрел, как я живу.
Мирон содрогнулся, будто бы от озноба.
— Как-нибудь, д-да. Обязательно. Мне помощь твоя нужна.
Амелия фыркнула.
— Само собой! Позвал бы ты меня просто так, на бокальчик. Что, у кого-то лишний язык образовался?
— Наоборот. Есть один человек. Хороший. Меня спас, Этери, Павла… И много кого еще, кто никогда не попадет в тот дом. Этот человек знает, что на самом деле там произошло. Но не может рассказать. Ты видела Марту.
— Ту девочку, которую твоя енотиха только что увела на качели?
— Да. Мне ее подбросили. Пришла женщина, попросила найти Вику, а потом исчезла. Марта осталась здесь и уверена, что мама в командировке. Вот только ее маму превратили в свинью. На камине фотография, глянь.
Амелия двумя пальцами приподняла замызганную бумажку, изъятую у Афони.
— Это вроде и есть Марта.
— Ну да. Рядом с матерью. Ее зовут Вика. Она ко мне приходила — и ее я искал.
— Мира, прости, я запуталась.
— Да я и сам поначалу… — Он протянул руку, и Амелия вложила в нее бокал. — Только когда фотку увидел, щелкнуло: когда Вика привела ко мне Марту, она уже была неживая. Мне, говорит, сложно будет снова приехать… Но она мне все подсказала! Про Сандуны. Про зубы. Только про сало я так и не понял — кто им кого кормил?..
— Умеешь ты заинтриговать, конечно.
— Ща будет еще интереснее.
Афоня, отмытый и переодетый в чистое, сидел в «бальном зале» на том самом месте, где умер Саша, — отчего-то только оно во всем доме-яйце не ввергло его в ужас. Внезапно он оказался совсем юным, голубоглазым, с тонким вытянутым лицом и льняными волосами. Амелия взглядом спросила: «Уверен?» — и Мирон кивком ответил: «Да».
— Ты заслуживаешь слов.
— Можешь говорить, — подсказал Мирон, потому что сам Афоня на чудесное обретение речи никак не отреагировал.
Тот посидел, пошлепал губами, а потом ткнул пальцем в Амелию.
— Чорт! С рогами! — И захихикал припадочно.
Амелия шумно, яростно выдохнула. Как бы не передумала: откушенный язык ни один шорник назад не приставит. Мирон поторопился:
— Расскажи про Вику!
— Вика… Зубы мне выправила. — Снова смех этот кретинский. — И пришла меня спасать! Жалела. Фото свое подарила. Угрожала, что расскажет про нас. Она хотела меня забрать. В Москву. Она думала, я там раб. А потом сальца поела, занемогла и через ночь черной чушкой обернулась.
Той ночью, видимо, Вика и всучила ему Марту. Умирала, а дочь не бросила. Мирон глянул на Амелию, и выражение ее лица ему не понравилось.
— Что за сальце? — скривилась она.
— Особливое. Черной чушки, что до нее была.
В зал из столовой поднялась Этери, и Мирону отчего-то стало легче. Будто сидящий на полу Афоня смердел, а теперь свежим воздухом потянуло.
— Бизнес, — с ходу налетела Этери. — Про какой такой бизнес этот говнюк Роберт мне толковал? Что вы там, бизнесмены, с бесами мутили?
Молчание. Афоня только смотрел на нее и по-птичьи хлопал глазенками. Этери отвела Мирона в сторону, за Белый вигвам.
— Я в него не полезу, — сказал Мирон резче, чем собирался, — дай помереть спокойно.
— Да что с тобой такое?
Мирон оперся ладонями о колени, силясь вдохнуть.
— Может, ты видел или слышал чего-нибудь? Мир, подумай, а. Дом обыскали, кроме залежей бесячьего дерьма и черного сала, ничего интересного. Твой телефон, кстати, держи, возвращаю. У Роберта в квартире сейчас работают. Его свиньей задавило… насмерть.
— Да бесов они подсаживали. Там по телику инструкция была, как подсадить беса в транспорте или на улице. И какой-то хренозепам принять, чтобы очиститься. Мне его потом насильно в рот засунули, я чуть кони не двинул.
— То, что они называли лекарством, было… — Этери внимательно на него посмотрела и не стала продолжать. — Подсадить бесов — это уже понятнее. Да, — шепотом рявкнула она в ответ на звонок. — О. Ого-о. Спасибо, Паш.
— Он не человек, — вмешалась Амелия. У нее дрожали руки. — Его нужно вернуть откуда взяли, он был там заперт, а вы его освободили. Это он угощал людей сальцем. Это он хозяин.
Афоня снова захихикал. Этери и Мирон подскочили одновременно, но там, где он был, осталась пустота, только смех висел в метре над полом и не прекращался.
— У Роберта нашли списки. Там тысячи имен.
— Ждите новую свиноферму, — прошипела Амелия, — у себя под носом.
И сгинула в Чертолье, не сходя с места.
* * *
На груди сидело-ворочалось. Может, и ему подсадили? Нечем дышать. Только идей величия не появилось, а идеи ничтожности были и раньше. Туберкулез развивается в открытой и закрытой формах. Кровохарканье — это какая? Кто-нибудь открыл бы окно… Саша десять лет разлагался, а он справился за неделю. Легкие будто обрезали, оставив процентов десять — туда заходил воздух. А дальше камень, ничего. Бракованная магия. Всегда получается больше, чем просишь…
— Бедный Мирочка.
Он разлепил веки и увидел Марту. Уснул почему-то в Белом вигваме… Сверху моргали огоньки гирлянд.
— Ты не умрешь. Мы с тобой долго будем вместе, и ты будешь всему меня учить.
Рядом с Мартой появилась Алиса. Она держала за ручку чемодан.
— Я уезжаю. Спустишься?
Мирон приподнялся на локте и покачал головой.
— Ты горишь. Вызови врача, ладно? Или попроси Этери.
— В Турцию? С Даней? — припомнил он нужные слова.
— С родителями на Байкал, после сессии, — улыбнулась Алиса. — От Турции я отказалась. Не понимаю, что со мной. Но я обязательно разберусь и приеду к тебе после. Недели через две, ладно?
— Ладно, — сказал Мирон. Двух недель у него не было.
— Береги себя.
Провожать Алису вызвалась Марта. Мирон перевалился на бок, встал на
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!