Битва за небо - Максим Сабайтис

До поры до времени план срабатывал безукоризненно. Нам удалось убедить калифорнийское отделение секты в нашем рационализме, успешно пройти испытания на отсутствие психотехнических способностей и даже встретиться со вторым человеком в секте. До момента, когда действие блокиратора должно было закончиться, оставался час с лишним, мы успели осмотреть почти весь дом и составить в уме приблизительный план бегства, но именно тут как раз и начались расхождения.

Изначально в калифорнийской резиденции рационалистов к котам относились крайне предвзято. Вся информация, свидетельствовавшая об их разумности, происходила от ученых, напрямую связанных с психотехникой. «Нормальных», полностью рациональных доказательств подобрать так и не удалось. Кроме того, ходили слухи – никем не подтвержденные, но и не опровергнутые экспериментально в силу понятных обстоятельств, – что кошачий род поголовно владеет какой-то специфической разновидностью Мастерства.

На втором заседании, сразу после утверждения устава Калифорнийского отделения Американского Рационалистического общества, кошачий вопрос был рассмотрен со всей тщательностью. От содержания кошек в резиденции постановили отказаться.

Последующие шесть лет прошли в непрерывной борьбе с мышами и крысами. В качестве охотников привлекались специально обученные собаки, змеи, хорьки и тому подобная живность. Использовались химические и механические средства – пару раз даже казалось, что победа достигнута, но мыши возвращались, грызли редчайшие научные труды, гадили где попало и противно пищали по ночам.

На седьмой год рационалисты обнаружили в своих рассуждениях противоречие. Разумность кошек – явление недоказуемое, а значит, несуществующее, заявил один из докладчиков на ежемесячном заседании ученого совета. Лишать же себя защиты от грызунов на основании недоказуемых предрассудков – проявление дремучести и отступление от заявляемых принципов тотальной рациональности.

На следующий же день в резиденции появился кот Томас, которого время от времени стали называть Джефферсоном за подчеркнутую независимость своего поведения. Как и когда из резиденции исчезли все крысы с мышами, знал только он.

Пришедшее во сне послание из далекой России заставило Томаса открыть глаза и встать с батареи парового отопления, на которой он проводил свои медитации. Привычно просканировав дом на предмет добычи, кот потянулся, проверил, как выпускаются из подушечек когти и не изменилась ли за время сна длина передних лап. Работа, о которой просила заокеанская кошка, располагалась в пятнадцати минутах к будущему от него. Первую и вторую часть необходимых действий уже проделали за него уличный кот Маккавити с Бродвея, спровоцировавший одного человека на поход в гости к Томасу, и две кошки при ночлежке, ювелирно организовавшие прибытие сюда еще трех.

Имеющейся четвертью часа Томас распорядился по-хозяйски. Перебежал дорогу куда-то торопившемуся Рейгану, натравил двух оголодавших мышей на книгу записей о составе орегонской секции, собственнолапно проводил гостей до галереи Ампера, где подкорректировал остаточный психотехнический фон у прибывших, так чтобы ни у кого не осталось никаких подозрений.

Оставалось только посмотреть в глаза человеку, которого остальные люди называли именем Мэтт. Вот тут и возникла путаница, поскольку один из трех прибывших тоже носил такое же имя. Томас внимательно изучил этого гостя и обнаружил, как это иногда случается у людей, под одним именем другое. Человек привык откликаться на имя Дмитрий, а Мэттом стал на время, по каким-то непостижимым для кота причинам. Очевидно, вследствие перманентной человечьей суеты, проистекающей из-за прямоходящести и стадного образа жизни.

Приватный кабинет, любезно предоставленный Рейганом, отличался ярко выраженной тягой к роскоши. Если во всей остальной резиденции царил дух аскетизма, то здесь аскетизмом и не пахло. Внимательный глаз мог бы заметить, что выставленные напоказ предметы на самом деле не золотые, а позолоченные при помощи электрических приборов, изобретенных здесь же, в подвальных помещениях. Этот же глаз не обошел бы вниманием и плачевное состояние мебели – тщательно скрываемое, но выдающее себя шаткими ножками да тихим заунывным скрипом.

– Итак, господа, – начал Мэтт, подходя к самому роскошному креслу и осторожно усаживаясь в него. – Вы прибыли из Орегона…

– Из Салема, – подтвердил старший рационалист. – Хороший до завоевания был город. Мой дед, помнится, там психотехников жег на кострах, пока правительство не запретило ему этим заниматься. Надеюсь, нам не придется повторять все, что у нас хотел узнать ваш товарищ, это было бы нерационально…

Упрек в возможной нерациональности убедил Мэтта в том, что салемцы действительно те, за кого себя выдают. Выучить жаргон сектантов мог и посторонний, но применить его к месту – для этого требовалась недюжинная практика.

– Тогда сразу перейдем к делу. Мне необходимо поговорить с вашим механиком. У меня есть для него очень выгодное предложение.

– Вам нужен наш механик? Неужели в Калифорнии все настолько ударились в теории, что спрос на механиков столь велик? Или это следствие ведущейся войны? В Орегоне заработная плата на технические специальности выше, чем здесь, профсоюз механиков объявляет забастовки каждый раз, когда появляется возможность урвать кусок пожирнее.

Так говорят только патриоты, подумал Мэтт, радуясь своей удаче. Единственной проблемой оставались двое товарищей Алекса. Если о них узнает Старый Ник, можно будет снимать с них мерку для гробов и заранее писать некрологи. Секретность, секретность и еще девяносто восемь раз секретность – вот что отличало Старого Ника от других знакомых Мэтту революционеров. Так что салемцами следовало пожертвовать во имя республики, заманить их в какое-нибудь укромное местечко и парой выстрелов из пистолета разрешить проблему раз и навсегда.

– Мне нужен не простой механик, – усмехнулся Мэтт, доставая из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок с вопросами. – Прежде чем убедиться в вашей пригодности, Алекс, мне придется задать вам несколько специальных вопросов.

Вопросы составлял Старый Ник, причем так, чтобы шпион попался на избыточности своих знаний. Салемский рационалист отвечал уверенно, иногда задумывался на несколько минут, время от времени честно признавался в незнании предмета. Экзамен растянулся минут на двадцать, товарищи Алекса уже начали проявлять первые признаки нетерпения.

Наконец на листочке оставалось только три вопроса, со специальной пометкой «провокационные». Задавать их в присутствии посторонних, пусть и обреченных на скоропостижную кончину, Мэтт не стал. Мало ли как все повернется, а сотрудничество с рационалистами ему еще пригодится. Рейгану не обязательно знать, как складывается судьба беглецов с севера. Пусть думает, что они получили работу где-нибудь в Лагуна Бич, довольны жизнью и вступили в лос-анджелесское отделение общества Умников.

– Я приятно удивлен, – выдохнул Мэтт, прикидывая, куда бы отвести эту троицу.

Самым безопасным местом являлась Радиоточка, однако перспектива открыть Алексу расположение стратегического объекта была какой угодно, но не радужной. Алексу же потом общаться со Старым Ником – а ну как сболтнет чего лишнего?