Шантаж - Марина Дмитриева

— Ира, твой муж — порядочная скотина.

Ха-ха-ха! Мне ли не знать!

— А ты, Валера? Ты не скотина? Разве ты чем-то лучше Сергея?!

— И я скотина, — тихим бесстрастным голосом согласился со мной Довженко.

Вот и славно! Пожалуй, Довженко от моего «любимого» мужа отличается только тем, что признает свое скотство. Сергей-то себя идеалом считает.

На Валерин телефон позвонили. Он отвечал односложно: «Да. Нет. Будет сделано. Сейчас приеду». Видно, мое присутствие смущало, а может, «ненаглядный» супруг названивает.

— Ира, мне сейчас надо уехать. Потом поговорим.

Зазвонил мобильный телефон… Сегодня почему-то целая пропасть звонков. Стас?! Стас сегодня должен был поставить на телефон Ирины специальную шпионскую программу, которая позволит прослушивать все ее разговоры. Исполнительный мальчик, звонит отчитываться.

— Да, Стас. Как все прошло?!

— Дядь Валер, возникли проблемы.

— Ирина или охрана комплекса заметила тебя возле шкафчика? — высказал я предположение.

— Нет.

— Что тогда, Стас?

— Телефона не оказалось в шкафчике, а Ирины Владимировны в комплексе.

Потрясенно присвистнул. Интересное кино, однако! А главное, млять, очень неожиданный поворот сюжета.

— Ты точно уверен?! Может, она вместо плавания пошла на какую-то другую тренировку?

— Дядь Валер, прости, кажись, я лоханулся. В общем, тут есть второй выход на другую улицу, я расспросил человека, который там в качестве охранника сидит, он сказал, что Ирина Владимировна полчаса назад вышла из комплекса.

Черт, хитрая сука! Не такая уж Ирина примерная жена и послушная жертва, которой казалась на первый взгляд. В ее случае, как никогда, работает народная мудрость: «в тихом омуте черти водятся». Здоровые, гады! С моими в своей величине могут поспорить…

— Слушай, сейчас ты ее ждешь, как обычно, и ничем не выдаёшь знания о том, что хозяйка где-то шарилась. Веди себя, словно ничего не случилось экстраординарного, а в следующий раз попытайся за ней проследить. Хотя в следующий раз, возможно, мы уже установим прослушку.

— Хорошо, дядь Валер, будет сделано, извини, что лопухнулся.

— «О, женщины вам имя — вероломство!» — еще Шекспир сказал. Они, как змеи, хитрыми бывают.

Неужели Серега Горяинов был прав в своих предположениях насчет любовника?! Ревнивые черти в грудине встали на дыбы. Неужто ей, черт возьми, меня и мужа мало?! Я ведь последний раз знатно оприходовал царевну-лебедь, ноги сдвинуть не могла, после оргазма в прострацию выпала. А на лице такая одухотворенность неземная, что хоть картины пиши. Черти продолжали беситься в груди, со злостью стукнул кулаком о стену, руку прострелила боль, а потом всего меня пошло мукою крутить.

Конечно, мало, Валера, безбожно мало! И ее муж, и я — мы кто? Скоты! А ей, видимо, нужен влюбленный паинька. Ей, наверное, хочется красивых светлых чувств. Идеальных, млять, как ее куколки! И блин, во мне полно всяких чувств, так много, что иногда кажется, взорвусь к чертям собачьим. Прочно на ней шизанулся! Только, боюсь, светлыми их не назовешь. Они ярко-ярко красные, алые, горящие, под цвет крови, которую пролил когда-то из-за ее папеньки. И уже поздно быть хорошим… Зверей внутри не спрячешь, не выдашь их за милых хомячков.

Меня вдруг окатило холодом, в отчаянье даже за чуб свой полуседой схватился. Валерка, Валера, ты сам себя обратно в пекло загнал своей типа продуманной до мелочей местью! Уже ведь наладилась жизнь, а теперь снова от внутренней боли скрючивает всего, хоть волком вой. Мне ведь тоже безбожно мало. Мало этих тайных перепихов на квартире, мне хочется ее всю себе забрать, навсегда забрать. Чтобы она улыбалась мне своей непередаваемой улыбкой, смотрела на меня своими колдовскими глазами, хрипела подо мной от страсти, с воодушевлением на лице рассказывала о своих гребаных куклах, сопела рядом в мимимишной пижаме. А самое главное, я хочу, чтобы она меня любила. Но это невозможно! Невозможно, млять! Слишком неправильно начал, я такая же скотина, как ее муж, маньяк, помешанный на своих обидах. Разве генеральская дочка сможет простить то, что я с ней творил? Разве она уйдет от своего скота-мужа к еще большему скоту, мстительному чудищу из прошлого? Зачем?! Ей принц нужен. Тщательно приготовленное холодное блюдо мести поперек горла стало, блевать охота.

***

Скотина, скотина, скотина! Я с ее мужем и парочкой других коллег-приятелей в бане. А еще с нами куча молоденьких смазливых девчонок, с которыми можно делать, что угодно, реализовывать самые нескромные свои желания, за все проплачено большим боссом. Только вот делать ничего не хотелось, абсолютно, ведь перед глазами постоянно мерещилось красивое женское лицо, на котором то презрение, то обида, то тщательно скрываемая страсть, да такая горячая, что даже черти мои плавились, поскуливая от восторга, будто ручные щеночки. Ведьма!

Как-то плавно обычная мужская попойка перешла в полное непотребство. Добрый начальник захотел премировать своих подчиненных и скрасить наш досуг, как он выразился, «опытными сосушками». Я и не знал, что в нем столько грязи сидит. Думал, ну позволяет себе изредка радости секса на стороне, а Серега оказался еще тем извращенцем.

Я мало пил, чертей боялся, поскольку неизвестно, как они могут себя повести под действием хмеля, и так из-за кровавой барыни постоянно на взводе. Да и привык уже за сколько лет все под контролем держать.

— Серег, а ты не боишься, что Ира узнает о твоих маленьких шалостях? — вдруг невзначай спросил я.

Горяинов развалился на лавке, между его ног работала ротиком симпатичная блондинка с большими оголёнными грудками, задорно колышущимися в такт ее движениям.

— Все-таки дочка генерала, может осерчать.

— Ирина? Она все знает! Застала меня когда-то с двумя девочками. Представляешь, надумала уйти от меня, идиотка! Разводом стала грозить. Да куда она денется? Ничего делать не умеет, кроме своих дурацких кукол. Пришлось ей растолковать хорошенько, стукнуть даже для повышения понятливости — ее дело заниматься домом и сыном. Сразу после этого притихла любимая, особенно, когда поняла, если будет брыкаться, то Митьку ей не видать, как собственных ушей. Уж я найду людей, которые помогут отстоять мои отцовские права.

В глазах потемнело, в голове гул, хищно сжавшиеся пальцы хрустнули. Нет, Горяинов даже скотом не достоин называться! Мразь, какая же он мразь! Богатая, зажравшаяся мразотина! А я… ослепленной местью идиот! Сейчас во мне одно желание — со всей дури дать ему в челюсть так, чтобы голова стукнулась о стену, а еще лучше, чтобы отскочила и поскакала по кафельному полу. Как можно так обращаться с моей… Кем?! Перед глазами снова царевна-лебедь. Ирина с презрительной улыбкой на лице, шипящая подо мной на комоде. Она, прикусывающая губки, чтобы не показать, как сильно ей нравятся мои действия. Она, плачущая. Она, смеющаяся над моими многочисленными падениями на самой маленькой трассе горнолыжного комплекса «Роза хутор». Она, колотящая меня почем зря в Сочинском парке, улыбающаяся цветам, оставленным на постели в знак перемирия, смотрящая с нежностью и жалостью на мои шрамы. Она, вся распалённая, в моих объятьях, с бессмысленным от только что испытанного оргазма взглядом… Она всегда разная — всегда недостижимо прекрасная…