Книга историй - Аракел Даврижеци

понравилось и он остался доволен. И особенно обрадовался он тому, что слуги были обучены, — оживился и ликовал.

Спустя несколько дней наступили дни великого праздника явления Христа, бога нашего. В эти дни джугинец ходжа /234/ Назар тоже находился в Фахрабаде. Шах велел ходже Назару поручить вардапету подготовиться к Водокрещению очень тщательно, чтобы все было торжественно. И в день праздника, когда вардапет Мовсес пришел к реке освятить воду, красивое сочетание украшений, стройные движения и позы служителей — [все это] очень понравилось государю, и он был в восторге от Мовсеса. Следует нам знать, что все это благодаря Вседержителю-богу, держащему в руках своих сердца всех царей, а не приятным действиям Мовсеса. Кроме того, и ходжа Назар тоже сказал шаху много хорошего о вардапете Мовсесе. А шах спросил у ходжи Назара: «Какое желание есть на сердце у вардапета, дабы мы исполнили [его]? Золото, серебро или другое, что пожелает…» А вардапет ничего не пожелал и сказал: «Нет у меня нужды ни в чем житейском, ибо о нуждах моих изо дня в день печется господь мой».

Спустя несколько дней ходжа Назар сказал государю: «Если пожалуешь ему ключарство Эчмиадзина — будет очень хорошо, ибо он сам тоже просил об этом». И попечением Божьим царь исполнил эту просьбу, а также написал рагам и отдал вардапету Мовсесу, а вардапет Мовсес выехал из Фахрабада и отправился в Эчмиадзин.

Католикос Саак, находясь в Исфахане, услыхал, что вардапет Мовсес получил ключарство Эчмиадзина, и, выехав из-за этого, прибыл в Фахрабад ко двору царя. И, представ перед /235/ диван-беком, сообщил ему о своих опасениях и сказал, мол, вы допустили несправедливость по отношению ко мне, отдав Эчмиадзин Мовсесу. А диван-бек отвечал: «Хоть мы и дали ему Эчмиадзин, но дали должность ключаря, а не католикоса; сан католикоса принадлежит тебе, а должность ключаря — ему, ты управляй своим, а он своим». Саак объехал также дворы многих вельмож, однако ничего не выиграл. Увидев, что ничего не помогает, он выехал из Фахрабада и прибыл в Тавриз. Вместе с Сааком приехали и шахские гулы, требовавшие сто туманов мугады, и выехав с ними из Тавриза, приехали [все] в область Хой.

И Саак, поразмыслив и обдумав, понял, что весь народ армянский отошел, отдалился от него и Престол Эчмиадзинский таким образом был передан в руки вардапета Мовсеса. А мугада в сто туманов оставалась из года в год в недоимке, пока не достигла восьмисот туманов и продолжала увеличиваться изо дня в день. [И Саак] точно знал, что нет ему иного спасения, кроме бегства. Поэтому и приехал он в Хой, ибо хотел из Хоя тайно убежать от гулов в город Ван, под власть османов, в страну их.

Пока Саак обдумывал это намерение и размышлял, как быть, кое-кто из старых друзей его, как, например, хорвирапский епископ Манвел, хавуцтарский епископ Мкртыч, — они вместе с другими, жившими в Ереванской области, послали Сааку в Хой письмо обнадеживающего содержания, мол, не бойся и приезжай в город Ереван, ибо Тахмасп-Кули-хан благоволит к тебе, а мы все — единомышленники твои, посему приезжай /236/ сюда к нам, и тогда мы обдумаем, как быть.

И, воодушевленный этими обнадеживающими словами, католикос Саак не убежал, а поехал в Ереван; [поехали] с ним вместе и шахские гулы. А когда он объезжал страну, [бывал] здесь и там, никто не стал признавать его и не глядел ему в лицо, вплоть до того, что даже гостеприимство ему оказывали мнимое и поверхностное. Гулы же все время притесняли его: мол, уплати царский долг и дай нам наш тонлуг. И он ввиду того что не было у него ничего, отчаялся во всем и приуныл, а друзья, подбадривавшие его, не смогли ничем помочь. Поэтому [Саак] твердо задумал как бы то ни было спастись и убежать.

Приближался в это время праздник богоявления — праздник, который вардапет Мовсес ежегодно отмечал многолюдной церемонией и с пышным великолепием. И вардапет Мовсес, и католикос Саак, и шахские гулы — все были в городе Ереване. Саак пришел к гулам и сказал: «Хан приказал отметить праздник Водокрещения со всей возможной торжественностью, поэтому вардапет Мовсес велел мне отправиться; в Эчмиадзин и привезти сюда достославные и древние сосуды, спрятанные нами в тайниках, чтобы отметить праздник». И, сказав так, уговорил их позволить ему уехать; и они поверили ему и отпустили.

А Саак, у которого был превосходный конь, подаренный ему шахом, сел верхом [на коня] и пустился в путь по эчмиадзинской дороге, якобы направляясь в Эчмиадзин, чтобы привезти сосуды. Достигнув середины пути, он переоделся в одежду /237/ воина и, повернув коня, поехал к городу Нахичевану, к границе его. Когда он пришпоривал быстролетного, могучего и гордого коня — не по земле, а под небом, на крыльях туч вез его [конь] прямо к границе земли нахичеванской. Прибыв к пристани в селении Дарашамб и переправившись на шлюпке через реку Ерасх, [Саак] поехал в Чорс, оттуда в Хой и оттуда в город Ван. И, убежав таким образом, католикос Саак спасся из рук гулов и поехал в пределы страны османской.

Позже шахские гулы узнали о побеге Саака, пришли к вардапету Мовсесу [и спросили]: «Это ты послал Саака в Эчмиадзин за сосудами?» А Мовсес сказал: «Я не видел Саака и не посылал его [никуда], а он подобными речами обманул вас и убежал». И хотя гулы метались повсюду, являясь то к хану, то к шейху, то к судье, а подчас и к вардапету Мовсесу, они не смогли ничего свалить на вардапета Мовсеса, а, гонимые отовсюду, повернули и поехали восвояси. И это так.

/238/ ГЛАВА 20

О раздоре, учиненном католикосом Сааком со святым Эчмиадзином и католикосом Мовсесом

После побега католикоса Саака в державу османскую умер персидский шах Аббас[180], обложивший католикосов мугадой в сто туманов, и вместо шаха Аббаса воцарился внук его — шах Сефи.

Все армяне — как восточные, так и западные — все время страдали, мучились и стонали из-за мугады в сто туманов, которая несправедливо была наложена на престол, все были в неутешном горе и безысходной печали, и все, погруженные в скорбь, были в смятении и, сколько ни думали, не могли найти способа избавить престол ог такого тяжелого и невыносимого ига. И попечением Божьим нашли такой повод, когда /239/ воцарился шах Сефи, ибо это был новый царь, и по возрасту отрок, а