Как Николай II погубил империю? - Александр Иванович Колпакиди

авангард развитых стран. Населена она при этом удивительными людьми. Император сперва делает, потом думает, что надо как-то обезопасить страну от сделанного им, — и не может ничего. Аристократия и дворянство разлагаются. Верхушка общества одержима подростковыми комплексами, не имеет умственных способностей, охвачена перманентным коллективным психозом и одновременно болтает какую-то никак не связанную с жизнью ерунду. Народ — и вовсе тупое стадо, которое идет за оными психопатами, не рассуждая.

Но при этом данный сумасшедший дом, конечно же, обязательно требовалось сохранить. Интересно, зачем? Ради растущего ВВП?

О. Тихон Шевкунов. «Выбор своего будущего был сделан народом, объятым смертельной эпидемией, парализующей Богоданную способность отличения добра от зла…»

В самом деле? То есть работать по двенадцать часов на хозяина за гроши, голодать, жить в нечеловеческих условиях, а по воскресеньям слушать проповеди об «отцах-благодетелях» — это добро? Может быть, добро — проделывать такое со своим ближним? Интересно, в какой религии?

«…Над народом десятилетиями трудилось “российское передовое общество” при попустительстве церковной и светской власти…»

Как раз наоборот. Какое там попустительство? Пятнадцать лет каторги за организацию мирной демонстрации — это попустительство? Или «Указ о кухаркиных детях», предложенный по той причине, что низшие слои общества якобы заражены крамолой? Многочисленные бессудные аресты и ссылки противников власти? Столыпинские военно-полевые суды, составленные из армейских офицеров (где офицер и где закон?), с правом применения высшей меры? Расстрелы рабочих стачек? Кровавое воскресенье — далеко не единственный эпизод, а всего лишь самый громкий. Вообще-то, их были десятки.

Что еще надо было сделать, чтобы сохранить монархию? Вешать не сотнями, а тысячами? Белые расстреливали тысячами — не сработало. Орлы Колчака сибирские деревни подчистую, случалось, вырезали, вплоть до младенцев — и чего добились? Роста партизанского движения в изначально безразличной к большевистским идеям Сибири?

Все было в порядке: и сажали, и стреляли, и агитировали, и проправительственные общества создавали — ничего не работало. Интересно, почему? Может быть, понятия добра и зла, принятые в Российской империи, слишком уж сильно отличались от евангельских?

Был в России такой тайный советник Шлиппе, тульский губернатор. В начале 1898 года он, встревоженный сообщениями в печати о неурожаях, попытался обратить внимание правительства на то, что, вообще-то, надвигается голод. С этим он пришел к министру внутренних дел Горемыкину. Знаете, что ответил ему министр? «Охота вам думать о корме для этих скотов?»[139] Кстати, Горемыкин был у императора в фаворе и одно время, уже перед самым концом империи, даже поработал премьер-министром.

Такая вот империя добра…

«…Философ Семен Франк писал: “Интеллигенция в октябре 1917 года в ужасе и смятении отшатнулась от зажженного ею же пожара, а огонь этой веры перешел в души простых русских мужиков, солдат и рабочих”».

Роль интеллигенции в происходившем действительно велика. Но ни готовившие Февральский переворот аристократы и генералы, ни устроившие Февральскую буржуазную революцию промышленники и политики к интеллигенции не относились. Они отлично знали, с какой стороны у бутерброда масло, а если и болтали о свободе, то чтобы замаскировать это знание.

А вот пожар Октября и вправду зажигала интеллигенция. Но она и не думала никуда отшатываться. Ленин, например, прекрасно чувствовал себя в том пожаре — не хуже саламандры. И его соратники, из которых большая часть, по понятиям того времени, относилась к интеллигенции, — тоже. А те, которые в ужасе отшатнулись, сторонники парламентской демократии и конституционной монархии, так и унесли свою веру в эмиграцию, громогласно сетуя на «окаянные дни».

Не рассчитали

Но вернемся, впрочем, к событиям Февраля. В этой части книги о. Тихона я с ним спорить не намерена. Почти… Он отлично проанализировал механизмы Февральского переворота и Февральской буржуазной революции. Так все и было: спровоцированное восстание в Петрограде, заговор думской верхушки и генералов против императора. Господа либералы, генералы, хозяева аристократических салонов и прочие карбонарии выступали не против монархии, их не устраивал лишь этот царь. Идея была предельно проста: вынудить у Николая отречение, посадить на трон малолетнего наследника и дать ему хорошего регента. Кого именно? Уже в горячие дни, уговаривая Совет согласиться на этот вариант, Милюков говорил о брате царя, великом князе Михаиле. В качестве аргумента в пользу тандема Алексей — Михаил он приводил, что «один — больной ребенок, а другой — совсем глупый человек», государственными делами не интересуется, с головой погружен в конный спорт. Несколько ранее в тех же кругах заговорщиков называли другую кандидатуру — Николая Николаевича, главнокомандующего первых дней войны. Правда, главнокомандующий из него вышел весьма средний, но ведь регент — это совсем другое! Делай, что бояре говорят, и будет тебе счастье!

Вот только Николай II, не зря прозванный «византийцем», поломал всю игру: он отрекся не только за себя, но и за сына, в пользу брата Михаила. Который тоже не горел желанием брать корону в сложившихся обстоятельствах. Во-первых, он хорошо знал своего брата. Было у Николая такое: когда на него очень сильно нажимали, он подписывал неправильный документ, который впоследствии можно было законным образом отменить. Сейчас монархисты из кожи вон лезут, доказывая, что отречение не имеет законной силы. Скорее всего, так оно и было. Кто же знал, что во всей огромной России не найдется никого, кто опротестовал бы отречение? Отставку непопулярного царя страна приняла с восторгом. Но в начале марта Михаил этого знать не мог. И хорош бы он был, если бы принял корону, а потом ее пришлось бы возвращать обратно.

Во-вторых, надо быть полным дураком, чтобы брать царскую власть в условиях поднимающейся революции, тем более когда народ так радуется свержению самодержавия. Когда к нему явились представители Думы, Михаил выслушал все речи, а потом задал Родзянко прямой и грубый вопрос: гарантируют ли ему господа думцы только корону или также и голову? А вот когда все устанут от свободы, накушаются волюшки по горло, тогда-то и надо выходить на сцену. Конституционная монархия — она ведь все равно монархия, правда? А могут карты лечь и иначе: демократическое правительство окажется таким беспомощным, таким непопулярным, что одумавшийся народ проголосует за еще полгода назад столь ненавистное самодержавие. Кто знает, что завтра Буке в голову придет? Кто угодно, только не Михаил.

Ввязываться в борьбу за власть великий князь не хотел — но ведь и другим не дал! Достойный брат Николая, он выдал совершенно гениальный по иезуитству ответ: «Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля всего великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез