Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова

Он посмотрел на нетлог. Кроме сообщения, которое он послал Фионе, на нем высветилось еще одно, на этот раз входящее.

Ему писала София Хильдебрандт.

Стэффорд должным образом задокументировал сообщение, отправленное Фионе, и сохранил его в базе внутренней почты учреждения. Сообщение от Софии, напротив, нужно было срочно удалить.

Лично он разговаривал с ней ровно два раза – в момент, когда стал свидетелем припадка Лукаса, а затем поздним вечером того же дня. Он звонил ей в духе плана, который пришел ему в голову во время разговора с Лукасом о Фомальхиве – то есть так, чтобы об этом никто не узнал. Ее брат, очевидно, оказывал на нее влияние своим здоровым недоверием к всевозможным базам данных, потому что номер ее нетлога был засекречен, однако Стэффорд очень просто его выяснил. Он подождал на работе, пока Лукас уйдет, а затем универсальной картой открыл дверь его кабинета. Как и ожидалось, этот номер был еще в списке последних вызовов. В конце концов, София пришла ему на ум именно потому, что она недавно звонила своему брату. Любовница, конечно, была бы предпочтительнее. Однако Лукас довольно ясно дал понять, что у него нет любовницы, так что не было другого выбора, кроме как довольствоваться сестрой.

А сестра не была глупой. Или же узколобой. У нее было чувство юмора. Она подняла трубку в спальне, уверенная, что звонит ее брат. София сидела на кровати, судя по всему, у себя дома: голая, если не считать тонкой ночной рубашки, растрепанная и ненакрашенная.

– Эротическая горячая линия с похотливой Бабой- ягой! Приветствуем вымотанных трудоголиков, которые в полдвенадцатого еще корячатся на работе! – объявила она прежде, чем настроилось изображение.

Когда же она увидела на дисплее чужое мужское лицо в кабинете Лукаса, то не начала кричать; вместо этого ухмыльнулась в типично хильдебрандтовской манере.

– К сожалению, эротическая линия является частной, – бросила она и переключила изображение.

Некоторое время Рой Стэффорд смотрел лишь на заснеженные вершины каких-то необычайно крутых гор.

Но вскоре София вновь появилась на экране, на этот раз в джинсах и футболке. Она не слишком походила на Лукаса, но была очень красивой женщиной. Даже в одежде.

Когда Стэффорд рассказал ей, что нужно сделать, она не рассердилась и не расстроилась. Вместо этого она расхохоталась.

– Вы правда думаете, что это необходимо? – спросила она. – Это ведь Лус!

– Я тоже не рад, что нам придется его немного обмануть, но так будет безопаснее. Фомальхиванин…

– Вы не понимаете, – прервала его София. – Я вижу, в чем заключается смысл вашего плана. Конечно, я могу сделать все, что вы от меня хотите, и незаметно попытаться внушить своему брату мысль, чтобы он отправился на Марс на свой страх и риск. Но есть два момента. Во-первых, подсунуть ему что-либо, еще и незаметно – это задание скорее для разведки титанов. Время от времени я пробую – чисто из спортивного интереса! – но он каждый раз меня раскусывает. А во-вторых…

Она развела руками.

– Спорю на что угодно, Рой, это бесполезно. Я знаю Лукаса! Это то, что первым придет ему в голову. Без всякого внушения. Я знаю, как он был одержим Фомальхивой в последнее время. Он так просто не сдастся. К тому времени, когда я догоню его и заставлю встретиться со мной, у него уже давно будет в кармане зубная щетка и билет на Марс.

Ее непоколебимая уверенность немного озадачила Роя Стэффорда.

– Я совершенно четко сказал ему, что передам этот проект кому-нибудь другому. Неужели вы думаете, что ваш брат за моей спиной немедленно начнет делать все, лишь бы добраться до фомальхиванина?

София покачала головой не веря своим ушам:

– Да что с вами, черт возьми? Это ведь вы звоните мне за его спиной! И пытаетесь устроить все именно так, чтобы он добрался до Марса!

– Да, но…

Стэффорд запнулся. Конечно, София была права: ему нужна вся инициативность Лукаса. Если его возмущает, что инициативность и абсолютное послушание – взаимоисключающие понятия, то он ведет себя как дурак, который сам не знает, чего хочет.

Но, возможно, он просто хочет убедиться, что Лукас достаточно уважает его.

Да. Он был бы рад это услышать.

– Здесь все зависит от того, как звучало ваше с ним соглашение, – заметила София. – Лукас может рисковать, но он не предатель. Если он четко пообещал, что ничего не сделает, то он действительно ничего не сделает. Но я полагаю, что вы, скорее всего, с него такого обещания не брали.

Стэффорд изобразил на лице улыбку.

– Вы правы, София.

София рассеянно кивнула. Тут ей что-то пришло в голову, глаза заискрились, и она рассмеялась:

– Подождите, я начинаю понимать! Вы сказали, что не дадите ему Фомальхиву, так ведь? Как раз в тот момент, когда я звонила. Боже! Кажется, его это подкосило. У него был очень странный голос.

«Она не знает, – осознал Стэффорд. – Эта девчонка не знает, что ее брат скоро умрет». Хотя это Лукас, а не он сам решил лгать ей, Стэффорд вдруг не смог больше смотреть в ее смеющиеся глаза.

– Лукас посвятил этому делу много времени, – уклончиво ответил он. – Надеюсь, ваши догадки правильные, София, – а если нет, то подтолкните Лукаса немного. Я уверен, он бы пожалел, если бы не оказался в разгаре событий.

– Самые важные вещи происходят втайне, – со смехом заметила София. – Это любимая пословица Лукаса.

А теперь София Хильдебрандт писала ему. Сообщение было коротким и в духе лучших традиций Хильдебрандтов – то есть без каких-либо имен и компрометирующих подробностей. «Привет, Рой! Жаль, что мы не поспорили. Я бы выиграла. Лучше дайте ему отпуск, когда он попросит его вечером в понедельник!»

Рой Стэффорд ухмыльнулся. Итак, Лукас планирует улететь во вторник. Значит, Фионе нужно успеть на утренний воскресный рейс, чтобы у нее было достаточно времени как следует надоесть фомальхиванину. Кроме того, имеется также вероятность, что все пройдет совершенно иначе: Фиона обманет чужака, напугает его и заманит в ловушку именно по своему плану. И воспользуется этим преимуществом, отправив фомальхиванина на Землю еще прежде, чем Лукас прилетит и разрушит ее успех. Честно говоря, совершенно не важно, какой вариант в итоге осуществится. Совету выгодны оба.

* * *

Была половина третьего. Фиона некоторое время бесцельно ходила взад и вперед между картотекой, настенным дисплеем и столом, прежде чем призналась самой себе, что сегодня уже ничего не сделает. Первая волна радости давно прошла. Оставалось неопределенное беспокойство. Через пятнадцать минут она позвонила Линде, чтобы сообщить, что ей нужно кое-что сделать перед отъездом и что Линда должна тактично объяснить это шефу. Без пяти три Фиона выбежала из офиса. Прастарая точно будет в лавке, хоть сегодня и не среда.

В половину четвертого Фиона вышла из такси и направилась к тяжелой темной двери. «Ӧссенская мудрость» – гласила вывеска на терронском, а на самой двери красовался настоящий, рельефно выведенный красным ӧссенский знак. Рядом на стене висел дисплей, на котором обычно бегущей строкой размещалась реклама. Теперь на нем светилась неподвижная надпись: «Закрыто».