Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - Юн Эльстер

РИС. IX.3

Желания и возможности также могут влиять друг на друга напрямую. Рассмотрим первым случай Е на рис. IX.3. В главе II я коснулся того, как возможности могут влиять на желания: люди могут начать желать то, что они могут получить, или предпочитать то, что у них есть, тому, чего нет. Мы можем снова процитировать определение рабства Токвиля: «Это дар Господа или последнее проклятье, такое состояние души человека, которое внушает ему своего рода порочное влечение к причине его страданий». Данный механизм подсказывает еще одну причину, по которой можно считать возможности более фундаментальными, чем предпочтения. Возможности и желания вместе являются непосредственными причинами действия, но на большем отдалении значение имеют только возможности, поскольку они воздействуют и на желания тоже. Механизм адаптивного формирования предпочтений (форма редукции диссонанса) гарантирует выбор наиболее предпочтительной опции внутри набора возможностей, а не за его пределами.

Можно задаться вопросом: имеет ли значение этот механизм для поведения, так как опции, которых нет внутри набора возможностей, не выбираются[149]? Предположим, что агент первоначально располагает варианты в таком порядке: А, В, С, D, а потом узнает, что А отсутствует. В результате адаптивного формирования предпочтений он теперь располагает их в последовательности В, А, С, D. Он выберет В, так как предпочтения у него остались теми же. Предположим, однако, что новая иерархия – C, B, A, D, включая выбор С, которая могла сложиться в результате сверхадаптации к ограниченным возможностям. Токвиль утверждает, что таковым было особое качество француза: «Он выходит за пределы духа рабства, как только в них попадает». Скорее всего здесь мы имеем дело с общей тенденцией, наблюдаемой в статусных обществах. Кроме того, новая последовательность предпочтений может быть В, С, D, А. Если меня отвергают красивые женщины, я могу утешиться мыслью о том, что в силу их нарциссизма они наименее желанные партнеры.

Рассмотрим, наконец, случай F, в котором набор возможностей задается желанием агента. Это может происходить как посредством намеренного выбора, который я рассматриваю в главе XIII, так и через неинтенциональный причинно-следственный механизм. Как я заметил в главе IV, желание, направленное на состояния, являющиеся по преимуществу побочными, могут помешать вызвать их к жизни. Механизм может быть интрапсихическим, как в случае обреченного на провал желания заснуть, или интерперсональным, как в следующем примере. На университетском факультете, где я преподавал, было негласное правило: член факультета, который демонстрировал свое желание занять кафедру, тем самым лишал себя возможности получить эту должность. Карьера Токвиля может служить примером обеих частей этого утверждения. На ранних стадиях его политические амбиции были отвергнуты по причине их чрезмерной зримости (как в пословице «Кто идет на конклав папой, выходит кардиналом»). Позднее, комментируя свой успех на выборах в Национальное собрание в 1848 году, он писал: «Ничто так не приносит успех, как не слишком горячее желание его добиться».

Теория непреодолимых желаний успешно развенчана Г. Уотсоном в «Расстройстве аппетитов: пристрастия, компульсии и зависимость» (Watson G. Disordered appetites: Addiction, compulsion, and dependence // Elster J. (ed.). Addiction: Entries and Exits. New York: Russell Sage, 1999). Утверждение, что у индивидов одни и те же предпочтения, различающиеся только наличными возможностями, с которыми они имеют дело, в частности, ассоциируется со статьей Дж. Стиглера и Г. Бекера «О вкусах не спорят» (Стиглер Дж., Беккер Г. О вкусах не спорят // США: экономика, политика, идеология. 1994. № 2). Идеей адаптивных предпочтений и, в частности, сверхадаптации к ограничениям я обязан П. Вену и его работе «Хлеб и зрелища» (Veyne P. Le pain et le cirque. Paris: Seuil, 1976). Документальные свидетельства спада в (общем) количестве самоубийств после перехода с угольного газа на натуральный в Британии приводятся в статье Н. Креймана «История угольного газа» (Kreiman N. T e coal gas story // British Journal of Social and Preventive Medicine. 1976. No. 30. P. 86–93). Степень, с которой сокращение доступа к одним средствам самоубийства вызывает увеличение использования других, обсуждается в статье К. Кантора и П. Баума «Доступ к средствам самоубийства: Какое воздействие?» (Cantor C., Baume P. Access to methods of suicide: What impact? // Australian and New Zealand Journal of Psychiatry. 1998. No. 32. P. 8 – 14). Использование Мэдисоном различения возможности-желания анализируется в книге М. Уайта «Философия, федералист и Конституция» (White M. Philosophy, T e Federalist, and the Constitution. New York: Oxford University Press, 1987. Я обсуждаю использование этого различия у Токвиля в главе 4 «Политической психологии» (Political Psychology. Cambridge University Press, 1993).

Стыд и вина или презрение и гнев различаются, поскольку первая эмоция в каждой паре направлена на характер человека, а вторая – на действие, совершаемое этим человеком (глава VIII). Похожим образом гордыня основывается на убежденности в собственном превосходстве, а гордость – на вере в совершении какого-то выдающегося поступка. Но когда мы порицаем или хвалим какое-то действие, то не потому ли, что оно отражает характер человека? Действию каких других факторов можно это приписать?

Эта книга не панегирик и не обличение, но объяснение человеческого поведения. В таком контексте проблема состоит в том, насколько характер может в этом помочь. Считается, что у людей есть индивидуальные особенности (интроверсия, робость и т. д.), а также добродетели (честность, мужество и т. д.) или пороки (семь смертных грехов и т. д.). Предположение фолк-психологии заключается в том, что эти черты стабильны: не меняются со временем и в зависимости от ситуации. Это допущение подтверждают пословицы, существующие во всех языках мира: «Раз солгал, а навек лгуном стал», «Кто лжет, тот и крадет», «Кто крадет яйцо, украдет и быка», «Верный в малом и во многом верен», «Пойманному с поличным доверия нет». Если бы фолк-психология была права, предсказание и объяснение поведения было бы легким делом. Одно действие раскрывало бы лежащую за ним черту характера или склонность и позволяло бы нам прогнозировать поведение в бесконечном количестве случаев, в которых эта склонность может проявиться. Это не тавтологическая процедура, какой она была бы, если бы мы сочли жульничество при сдаче экзамена свидетельством нечестности, а в дальнейшем использовали бы ее для объяснения обмана. На самом деле последний используется как подтверждение черты характера (нечестности), которая также может толкнуть человека на то, чтобы обманывать супруга. Если принять более радикальную фолк-теорию о сочетании добродетелей, обман можно использовать для предсказания трусости в бою или чрезмерного пристрастия к алкоголю.