Четыре сезона - Стивен Кинг

– Мой-то старик обязательно потребует, – не согласился сомной Крис. – Он в последнее время как с цепи сорвался. – Чуть поразмыслив, онкивнул: – Черт с ним, игра стоит свеч.

– Отлично! – Тедди вскочил с улыбкой до ушей, готовыйразразиться своим сумасшедшим хохотом. – После обеда собираемся у Верна. Чтоскажем дома насчет ужина?

– Я, ты и Горди скажем, что поужинаем у Верна, – предложилКрис.

– А я – что у Криса, – объявил Верн.

План этот должен был сработать, лишь бы не случилось нечтонепредвиденное, или же наши родители не переговорили бы друг с другом, однакони у Верна, ни у Криса телефона не было. Во многих семьях телефон в то времявсе еще считался предметом роскоши, особенно в неимущих слоях общества, ккоторым мы все, в общем-то, принадлежали.

Отец мой был уже на пенсии. У Верна старик продолжалработать – водил грузовик 1952-го года выпуска. У Тедди, правда, былсобственный дом, но и его мамаша постоянно охотилась за квартирантами, чтобыхоть как-то заработать. В то лето ей не удалось завлечь ни одного – табличка«Сдается меблированная комната» провисела у них в окне с самого июня. ПапашаКриса неизменно пребывал в запое, жил на пособие и днями напролет торчал втаверне Сьюки вместе с отцом «Туза» Меррила и парой других забулдыг.

Крис не любил о нем рассказывать, но мы все знали, что онненавидит своего папашу лютой ненавистью. Регулярно – раз в две недели – онпоявлялся в синяках, с подбитым глазом, сиявшим всеми цветами радуги, а как-топришел в школу с забинтованной головой. Время от времени он подолгу пропускалзанятия, и тогда возле его дома появлялся старый черный «шевроле» с табличкой«пассажиров не беру» на ветровом стекле, принадлежавший городскому школьномуинспектору, мистеру Хэллибартону. Мать Криса в таких случаях пыталась выгородитьсына, заявляя, что он болен. Если Крис просто прогуливал, инспектор его строгонаказывал, но когда он не мог посещать школу из-за отцовских побоев, Берти (такмы все звали инспектора, конечно, за глаза) делал вид, что ничего особенного непроизошло. Признаться, я в то время не задумывался о причинах такогодвойственного подхода.

За год до описываемых событий Крис был исключен из школы натри дня: во время его дежурства пропали деньги на завтраки, сбор которых входитв обязанности дежурного. Инспектор же, конечно, обвинил в пропаже Криса, хотьтот и божился, что не брал денег. Узнав про это, родитель Криса разбил сыну носи сломал руку… В общем, у бедняги Криса была семейка еще та. Старший брат Фрэнксбежал из дому в семнадцать, поступил служить на флот и кончил тем, что сел заизнасилование и вооруженное нападение. Средний брат, Ричард, известный болеепод кличкой «Глазное Яблоко» – его правый глаз почему-то постоянно закатывался,– был исключен из десятого класса и с тех пор болтался в одной компании сЧарли, Билли Тессио и прочими гопниками.

– Думаю, все пройдет великолепно, – заверил я Криса. – А какнасчет Джона и Марти?

Джон и Марти Деспейны были также постоянными членами нашего«клуба». – Они пока что не вернулись, – ответил Крис, – и, очевидно, будут нераньше понедельника.

– Жаль.

– Так что – решено? – Тедди уже горел нетерпением, недопуская и мысли, что нам что-то помешает.

– Решено, – подвел итог Крис. – Кто хочет еще партию в скат?

Никто не захотел: все были чересчур возбуждены, чтобыпродолжать игру. Бейсбол нас тоже не увлек. Мысли у всех были занятыпредстоящими поисками малыша Брауэра, вернее, того, что от него осталось. Околодесяти мы разошлись по домам договариваться с родителями.

Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув вкнижную лавку за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда,что делал регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак, которого хватило бына книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак пошесть.

Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мамасобиралась с подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка… Авпрочем, почему бы и нет? Ребенок ее мертв, надо же как-то отвлечься? Довольногорькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.

Отец был дома, точнее, в саду – он тщетно пыталсяреанимировать погибшие деревья при помощи тугой струи из шланга. Чтобы понятьвсю бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что раньшесоставляло гордость семьи. Земля в саду потрескалась и превратилась вгрязно-серый порошок. Немилосердное солнце спалило все, за исключениеммаленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался, что поливать он неумел – это всегда было маминой обязанностью. Он же никогда не мог достичьзолотой середины: после его поливки один ряд деревьев стоял в воде, соседний жевысыхал… Почти одновременно – в августе – он потерял и сына, и любимый сад. Незнаю, какая из этих потерь подкосила его больше, но он с тех пор замкнулся всебе и напрочь перестал чем-либо интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.

– Привет, пап! Хочешь? – Я протянул ему пакет с бисквитами,купленными вместо криминального романа.

– Привет, Гордон, – ответил он, не поднимая взгляда отструи, уходящей в безнадежно высохшую землю. – Нет, спасибо, я не голоден.

– Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в палатке уВерна в поле?

– С какими ребятами?

– Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с К рисом.

Я ожидал, что папа обязательно пройдется по поводу Криса иего семейки: что, дескать, он воришка, подрастающий малолетний преступник,яблоко от яблони… Однако он только вздохнул, проговорив:

– Ладно уж, валяй…

– Вот это клево! Спасибо, пап!

Я уже повернулся к дому – поглядеть, есть ли что забавное поящику, -когда он вдруг остановил меня словами:

– Гордон, а больше с вами никого не будет?

Обернувшись, я посмотрел на него, ища в его вопросекакого-то подвоха, но его не было. Лучше бы уж был… Спросил он это просто дляпорядка – вряд ли его на самом деле интересовало, чем я занят и с кем. Вряд лиего вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на меня он дажене смотрел, уставившись на мертвую землю, глаза его как-то неестественно блестели– похоже, в них стояли слезы.

– Ну что ты, пап, они отличные ребята, – начал я.

– Да уж куда там – отличные… один воришка и два придурка.Компания у моего сына просто замечательная.

– Верн Тессио вовсе не придурок, – возразил я. О Тедди лучшебыло бы помолчать…

– О да, конечно, в двенадцать лет он все еще стоит в пятомклассе, а чтобы одолеть комиксы в воскресной газете, ему нужно не менееполутора часов.