Четыре сезона - Стивен Кинг

– Отлично, молодец – похвалил ее Чико.

Она довольно рассмеялась и, чуть кокетничая, смахнула всторону закрывшую глаза челку.

– Пора идти, – сказал он.

Они прошли через холл в гостиную. Джейн остановилась, чтобырассмотреть студийную цветную фотографию на телевизоре. На ней было изображеновсе семейство: отец с Вирджинией, старшеклассник Джонни с малышом Билли наруках, ну и, конечно, Чико, в то время ученик начальной школы. На лицах у всехзастыли неестественные, натянутые улыбки, за исключением Вирджинии. Еенесколько сонная физиономия, как всегда, абсолютно ничего не выражала. Чикоприпомнил, что фотография была сделана примерно месяц спустя после того, какотец имел глупость жениться на этой сучке.

– Это твои родители?

– Это мои отец, а это мачеха, ее зовут Вирджиния, – ответилЧико. -Пойдем.

– Она и до сих пор такая симпатяшка? – поинтересоваласьДжейн, надевая куртку и протягивая Чико его штормовку.

– Об этом лучше всего спросить папашу.

Они вышли на веранду, сырую и насквозь продуваемую ветромчерез многочисленные трещины в фанерных стенах. Тут была настоящая свалка: кучастарых, совершенно лысых покрышек, велик Джонни, в десятилетнем возрастеунаследованный Чико и немедленно им сломанный, стопка криминальных журналов,ящик с пустыми бутылками из-под «пепси», громадный, весь покрытый толстым слоемсолидола дизель, оранжевая корзина, полная книжек в мягких обложках и томуподобная дребедень.

Дождь лил не переставая. Старый седан Чико имел весьмажалкий вид. Даже с обрубками вместо колес и куском прозрачного пластика,заменявшим давно разбитое ветровое стекло, «додж» Джонни выглядел на порядоквыше классом. Краска на «бьюике» Чико, цвета весьма тоскливого, местамиоблупилась, и там светились пятна ржавчины, чехлом переднего сиденья служилокоричневое армейское одеяло, на заднем валялся стартер, который Чико ужедавным-давно собирался поставить на «додж», да все никак руки не доходили. Насолнечном козырьке перед сиденьем пассажира сияла забавная наклейка с надписью:«Регулярно и с удовольствием».

Внутри «бьюика» воняло затхлостью, а его собственный стартердолго прочихивался, прежде чем мотор завелся.

– Аккумулятор не в порядке? – поинтересовалась Джейн.

– Все из-за чертова дождя, – пробормотал Чико, выруливая нашоссе и включая «дворники».

Он посмотрел на дом, тоже довольно малопривлекательный:грязно-зеленые стены, покосившаяся веранда, облупившаяся кровля… Вздохнув, Чиковключил приемник и тут же его вырубил: звук его был просто неприличным.Внезапно у него разболелась голова. Они проехали мимо Грейндж-холла, пожарнойкаланчи и универмага Брауни с бензоколонкой, возле которой Чико увидел СаллиМоррисон на своем «ли-берде». Он поднял руку в знак приветствия, сворачивая настарое льюистонское шоссе.

– А это кто такая? – спросила Джейн.

– Салли Моррисон.

– Ничего девочка, – как можно безразличнее проговорила она.

Чико потянулся за сигаретами.

– Салли дважды выходила замуж и дважды разводилась. Еслихотя бы половина сплетен про нее соответствует истине, она переспала со всемгородом и, частично, с его окрестностями.

– Она так молодо выглядит…

– Не только выглядит.

– А ты когда-нибудь…

Ладонь его легла ей на бедро. Он улыбнулся:

– Нет, никогда. Брательник мой – вполне возможно, но я –нет. Хотя она мне нравится. Во-первых, Салли получает алименты, во-вторых, унее шикарная белая тачка, а в-третьих, ей наплевать, что про нее толкуютсплетники.

Ехали они долго. Джейн сделалась задумчивой. Тишину нарушалолишь скрипение «дворников». В низинах уже собирался туман, который ближе квечеру поднимется наверх, чтобы покрыть полностью дорогу вдоль реки.

Они въехали в Обурн, и Чико, чтобы сократить путь, свернулна Мино-авеню. Она была совершенно пустынно, а коттеджи по обеим сторонамказались заброшенными. На тротуаре им повстречался лишь мальчишка в желтомпластиковом дождевике, старавшийся не пропустить ни одной лужи на своем пути.

– Иди, иди, мужчина, – мягко проговорил Чико.

– Что?

– Ничего, девочка. Можешь продолжать спать.

Она хихикнула, не очень-то понимая, что он хочет сказать.

Свернув на Кистон-стрит, Чико притормозил возле одного изякобы заброшенных коттеджей. Мотор он выключать не стал.

– Ты разве не зайдешь? – удивленно спросила она. – У меняесть кое-что вкусненькое.

Он покачал головой:

– Нужно возвращаться.

– Да, я знаю… – Она обняла его за шею и поцеловала. –Спасибо тебе, милый. Это был самый замечательный день в моей жизни.

Лицо его осветилось улыбкой: слова ее показались ему простоволшебством.

– Увидимся в понедельник, Дженни? И помни: мы с тобой –всего лишь друзья.

– Ну, разумеется, – улыбнулась она в ответ, целуя его снова,но когда ладонь его легла на ее грудь, отпрянула: – Что ты, отец может увидеть!Улыбка его погасла. Он отпустил ее, и она выскользнула из машины, бросившисьсквозь дождь к крыльцу. Мгновение спустя она исчезла. Чико помедлил,прикуривая, и этого оказалось достаточно, чтобы мотор «бьюика» заглох. Стартеропять долго прочихивался, прежде чем двигатель завелся. Ему предстоял долгийпуть домой.

Отцовский фургон стоял перед входной дверью. Чикопритормозил рядом и заглушил мотор. Несколько мгновений он сидел молча,вслушиваясь в мерный стук капель по металлу.

Когда Чико вошел, Билли оторвался от «ящика» и двинулся емунавстречу.

– Ты только послушай, Эдди, что сказал дядя Пит!Оказывается, во время войны он со своими товарищами отправил на дно немецкуюподводную лодку! А ты возьмешь меня с собой на дискотеку в субботу?

– Еще не знаю, – ответил Чико, ухмыл??ясь. – Может, и возьму,если ты всю неделю будешь перед ужином целовать мои ботинки.

Чико запускает пальцы в густую, шелковистую шевелюру Билли,тот, счастливо хохоча, колотит брата кулачками в грудь.

– Ну вы, двое, перестаньте-ка сейчас же, – ворчит Сэм Мэй,заходя в комнату. – Мать не выносит вашей возни, и вам это известно.– Отец снимаетгалстук, расстегивает верхние пуговицы рубашки и садится за стол, где перед нимуже стоит тарелка с двумя-тремя красноватыми сосисками. Сэм мажет их несвежейгорчицей. – Ты где пропадал, Эдди?

– У Джейн.

Дверь ванной хлопает. Это Вирджиния. Интересно, не забыла литам Джейн губную помаду, заколку или что-то еще из своих дамских причиндалов,размышляет Чико.